Корди хмыкнул. Пока они болтали, деревня осталась позади, тракт снова шел в полях. Здесь, на юге, урожай совсем созрел, со дня на день местные должны приступить к уборке… Ветерок гонял по пшеничным полям золотистые волны, Ленлин вертел головой, ему уже хотелось поговорить о красотах здешних мест… но вопрос был задан.
— Так как зовут?
— Вспомнил! Мы второй день в пути.
— Ну, прости. Честное слово, я все время собирался, но никак не мог подыскать подходящего момента. Как тебя звать?
— Можно — Корди.
— Корди? Почему «можно»? Это не настоящее имя? Я же должен увековечить его в песнях…
— Это сокращенное имя, меня в самом деле так звали. Можно сказать, всю жизнь звали.
— Опять «можно сказать»… да что ж ты за человек такой? Откуда? Корди, расскажи о себе, а?
— Это скучно, я жил в лесу со стариком. Он учил меня охотиться. Потом старик… потом старик умер, и я отправился в путь. Теперь буду в дороге… до конца. Вот и вся история. Ты чего?
Взгляд Ленлина затуманился, он убавил шаг и шевелил губами. Потом вдруг выдал:
Он рос одиноко под сводом лесов,
Охотился в чащах звериных,
Но вдруг прозвучал удивительный зов —
Герой захолустье покинул.
Дороги и схватки, и топот копыт,
Звон стали и кличи сражений,
А зов все сильнее и громче звучит
Из мрака, забвенья, из тени…
— Ленлин, откуда ты это взял? Насчет зова из мрака?
Поэт очнулся, его взгляд стал осмысленней. Он отбросил кудри, упавшие на глаза, и задумчиво потер лоб.
— Н-не знаю… Оно само всегда в голову приходит. Как-то сложилось… чтобы рифма вышла. А что? Тебе опять не нравится?
Корди опустил голову. Впервые стихи спутника его зацепили. Они оставались на взгляд юноши безыскусными и чересчур простенькими, но когда Ленлин читал нараспев — в душе что-то шевелилось, отзывалось.
— Теперь мне кажется, я раньше сочинял какую-то чушь, — признался Ленлин, — а когда шагаю рядом с тобой, то у меня выходит совсем иначе, намного лучше! Даже не так, когда я рядом с тобой, у меня получается что-то настоящее. А раньше было ненастоящее. Даже не знаю, как сказать… вот вчера люди слушали, кричали, просили еще. И больше всего понравилась песня о тебе и оборотне. Я бы никогда не смог так сочинить, если бы не ты. Пожалуйста, не уходи от меня, а? Если ты… если… у меня больше не получится настоящих песен!
Корди пожал плечами. Он не знал, что ответить Ленлину.
— Ты все еще позволяешь сопровождать тебя?
— Ну, я… не против.
— Здорово! Спасибо, Корди!
Пока Ленлин болтал и сочинял стих о темном зове, Элина не отходила от зарешеченного окошка. И наконец ей повезло — она услышала разговор. Двое мужчин шли вдоль длинного здания, где держали невольниц, и беседовали. Голоса показались девушке знакомыми.
* * *
Элина узнала караванщика, который привез ее и других девушек в Красный Замок.
— …Так что недолго, — закончил фразу караванный старшина.
— Мог бы и передохнуть, — возразил собеседник. — Ведь его милость не торопит!
— Его милость не торопит, но требует, чтобы барак не пустовал. Мы и так потеряли время, пока ездили на север.
— Так ведь прежде там бывало много товара! Куда больше, чем в Раамперле! Кто ж мог знать…
Теперь девушка припомнила и этого. Охранник, тот самый, что ударил по лицу, когда она пыталась сбежать в последний раз.
— Это да, верно… ну, зато теперь я дальше Раамперля не сунусь. Лучше стану меньше привозить, но чаще. Тебе-то что? Ты в охране Красного Замка остаешься, я уже подобрал парней в новую ездку. Я вашего брата буду менять, чтобы отдохнуть успевали.
Собеседники прошли под окном, и теперь голоса удалялись.
— Да я слыхал, спасибо тебе. Ты, если что нужно, только скажи.
— Ясное дело, — вздохнул караванщик. — Вам-то чего без отдыха туда-сюда носиться… А у меня — дочь. Сам понимаешь, если не успею…
— Да, я понимаю… эх…
Голоса стихли, мужчины ушли. Элина удивилась, эти двое совсем не походили на злодеев. Обычные люди, можно сказать — добрые, искренне сочувствуют друг дружке, стараются помочь, выручить. Девушка нахмурилась: ей-то никто не посочувствует. Соседку, черноволосую девушку, увели, она не вернулась… и караванщик боится, что барак опустеет, готовится снова за товаром… дочь у него. Что здесь происходит?
