— Смотрите, добрые люди, — Ойрик ткнул тростью в северянина, — он волка зовет! Он с порядочным человеком дела иметь не желает, прежде чем волку в пищу бедолаг не предложит!
Тут же толпа Ойриковых приятелей зашлась в крике, что северянин — злодей, волчий прихвостень. Шкипер опешил и только вертел головой. Он не понимал, о чем орут раамперльцы.
— Вот бесстыжий! — неслось с пристани. — Глядите на мерзавца!
— Да он людей на смерть возил, вот черное сердце!
— Негодяй!
— Да он сам не лучше волка!
— Теперь в Раамперле никто с тобой дела иметь не будет, людоед!
Бездельники, подогретые дармовой выпивкой, распалялись все сильней, они заходились от собственной безнаказанности и пылали праведным гневом.
— Да если мы только узнаем, кто у тебя, волчьего приятеля, товар берет, да мы такого из города враз вышибем! Не нужно нам людоедов и их дружков! Прогоним из города! По миру пустим!
Теперь забеспокоились и купцы, явившиеся глядеть на рабов с севера. Последние выкрики касались их… Самый трусливый поспешил отойти в сторону, за ним другой… Остальные глядели кто под ноги, кто на реку — будто происходящее на причале их не касалось.
Ойрик выступил перед буянами и помахал тростью. Стало тише.
— Добрые мои друзья, — проникновенно молвил старик, смахивая несуществующую слезинку, — как я рад, что в Раамперле такой народ. Что б я без вас? Куда бы мне? Эх… Нынче же выпьем за ваши добрые сердца! Теперь, немедля! Эй, Пегий!
Бородатый налетчик, которого теперь звали Пегим, подбежал с кувшином. Толпа Ойриковых подпевал одобрительно загудела. Бывший разбойник раздал кружки и стал наливать.
Шкипер глядел на спектакль и по-прежнему ничего не понимал. На всякий случай он велел своим людям глядеть в оба и не спускать сходней, а сам укрылся в каюте. Работорговцы, видя, что нынче товар им не предложат, стали расходиться…
— Пегий, веди моих дорогих гостей к нам, я вскоре буду… Мне тут нужно кое-куда… ох, дела, дела… да вы не ждите, угощайтесь, Пегий вам и подаст, и прислужит…
Когда пристань опустела, старик встал у борта барки и стукнул тростью. Потом еще — громче, требовательней. Из каюты показался северянин. Он нервно теребил усы.
— Видишь, почтенный, какое дело, — объявил Ойрик, — Грод твой волком оказался. Слыхал о нашем оборотне? Вот так-то. И тебе здесь торговать не дадут, потому что ты с волком дела иметь желаешь, и более ни с кем. Никто твой товар теперь не купит и взглянуть не придет. Только я. Понял? Или вези груз обратно, или со мной говори. Но уж в цене изволь подвинуться.
— А что ты за человек такой?
— А я тот самый человек, который тебя выручит. Мой дружок, герой и великий воин, волка прикончил, меня из зубов зверя едва живого вырвал. Теперь я владею Гродовым имуществом. Я вместо него. Со мной станешь торговать, я весь товар возьму.
— А если я откажусь?
— Твой выбор, — кротко согласился Ойрик. — Тогда мне эту ораву и завтра поить придется, сколько монет на них потрачу — на столько меньше ты получишь. Я куплю рабов, насколько хватит серебра… а больше ты никому здесь ни одного человечка не всучишь, уж поверь старику.
Шкипер думал, косился на нахального собеседника, терзал усы, но Ойрик уже видел — северянин согласится. Он умный, он поймет. И согласится. Бывший невольник задумал выжить конкурентов и взять в свои руки торговлю рабами в Раамперле и окрестностях. Деньги для начала были — Ойрик отыскал тайник Грода, там было много всякой ерунды, вроде рейкеров, отчеканенных до Повелителя, и каких-то дешевых безделушек. Волк плохо разбирался в стоимости монет, откладывал все подряд… но для начала хватит. Ойрик полагал, что недостаток средств возместит за счет оборотистости. Пока что получалось. И он спокойно ждал, пока северянин осознает, что у него нет иного выхода, кроме как сговориться с единственным покупателем.
В тот миг, когда шкипер кивнул: «Ладно, Тьма тебя возьми, будь по-твоему!» — Ленлин начал петь.
Корди тяжело вздохнул…
