— Поедим, и в путь, — бросил с набитым ртом.
— Как же так… — протянул один из проводников. Кажется, Гнезд. Должно быть, ушлый охотник собирался каким-то образом поживиться в деревне поселенцев во время ночевки. Но, поглядев на сосредоточенно жующего магистра, быстро поправился: — То есть как прикажете, добрый Хагней!
* * *
Магистр торопился покончить с делом не только потому, что хотел поскорей вернуться в Раамперль. Единственный день ничего не решал — нет, дело было в другом. Хагней по опыту знал, как быстро могут разноситься новости в этакой глухомани, бедной событиями. Добрую весть здесь можно ждать месяцами, но если собираешься совершить нечто втайне — необходимо поспешно исполнять задуманное. Вот останься ночевать здесь, а хромой старик исчезнет без следа, растворится, сгинет в чащах. Как он проведает, что приезжие расспрашивали о нем, никогда не узнаешь, а ведь так и будет! Поэтому сразу после обеда Хагней повторил приказ: собираться в дорогу, да поживей!
И уехали, оставив деревенских в растерянности. Тем оказалось в диковину, что гость так быстро удалился. Важные господа обычно куда медлительней, особенно когда им нравится угощение, а Хагней, похоже, остался доволен обедом…
Сперва Олвис с Гнездом вели конвой по едва заметным тропкам, и Черная Гора нависала, громоздилась в небесах над ними. Потом проводники свернули к югу, так что Черная неизменно оставалась по левую руку. Орденские воины нет-нет да и косились влево — там будто небо косо нависло, опустилось краем в лес, так что свинцовые тучи сползли под уклон, свалились на землю, обернулись черными камнями.
Чтобы разглядеть остроконечную вершину, пришлось бы задрать голову, и столь явно проявить свой интерес братья не решались, поглядывали на темную массу, ограничившую слева горизонт. Под вечер в лесу быстро стемнело, но Хагней успел заметить: тропы уже совсем исчезли. Охотники ведут отряд по каким-то приметам, какие видны лишь им.
Магистр не боялся заблудиться, Черная по-прежнему оставалась отличным ориентиром… но темная чаща здесь выглядела особенно дикой и неприветливой. Наконец проводники решили остановиться на ночевку. Хагней повторил: он спешит. Поэтому конвой продолжал движение, пока не встретилась подходящая полянка. Лес был совсем мрачный, даже птиц не слышно, только невидимые в темноте мелкие зверушки шуршат сгнившей прошлогодней листвой и хвоей… Когда развели костры, мрак отступил к толстым стволам по краю поляны и затаился там, под широкими подолами елей. Наскоро перекусили припасами, которыми орденских служителей снабдил поселок переселенцев, выставили караулы и легли спать. Хагней велел сменять часовых почаще — чтоб стерегли как следует, не клевали носами, да и чтоб выспаться успели. Проводники сулили, что если хромой обосновался недалеко от подошвы Черной, то завтра они отыщут жилье старика. Тогда всем следует быть бодрыми. Сам Хагней, разумеется, ночью спал.
Поднялись до рассвета и продолжили путь. Когда встало солнце, массивный силуэт Черной уже уплывал за левое плечо, гора осталась позади. Теперь следопыты начали поиски по-настоящему. Прежде они выдерживали направление в обход Черной, а здесь уже стали высматривать следы присутствия хромого. Магистр не собирался вникать в работу Олвиса и Гнезда, пусть стараются как умеют… Охотники вели отряд довольно уверенно, иногда останавливались и тихонько совещались, тыча пальцами во что-то, не заметное менее опытному наблюдателю. Время от времени то один, то другой следопыт, присев, разгребал прелую листву, ковырял, разминал между пальцев — в общем, Олвис и Гнезд проделывали всякие вещи, какими не станет заниматься честный воин. Орденские ждали. Посовещавшись, охотники указывали — туда! Отряд снова двигался по мрачной чаще. Чем дальше от Черной, тем суровей делался лес, полян почти не встречалось. И зверья стало меньше. Недоброе место…
Солнце перевалило зенит, и один из следопытов — кажется, это был Гнезд — радостно объявил, что, дескать, уже скоро.
— С чего это видно? — осведомился один из воинов в белом.
— А зверя не видать! Здесь рядом охотник живет, лестные твари уже приучены человека бояться! В чаще живности полно, а с нашего пути убираются!
