— Малыш? — услышал один из мальчишек его бормотание. — Где ты, Малыш?
В поисках Малыша Нильс бродил по неблагополучному району, все больше и больше раздражаясь и нервничая. Он не мог разобраться в путанице улиц, и неясное предчувствие того, в каком состоянии он найдет Малыша, заставляло его ускорить шаг. Сердце его сильно билось, пот застилал глаза, окутывая все вокруг туманом — таким, что ветхий сарай на встретившемся ему по пути пустыре показался похожим на хибару, в которую папа Нильс вошел семьдесят лет назад: красная краска облупилась, перед дверью стоял часовой, наверное матрос, подумал папа Нильс и поспешил к хибаре. Конечно же, он очень удивился, потому что внутри он не нашел ни помощника капитана, ни смеющейся женщины, ни голой задницы юнги — зрелища, наполнившего его когда-то ужасом. Малыш был привязан к столбу, а перед его лицом болтался не член помощника капитана, а нечто, определенно напоминающее собачье дерьмо на палочке.
— Это я! — закричал Малыш, увидев растерянного папу Нильса. — Это я, Нильс, твой внук!
Хотя на сей раз Малыша никто не раздевал, папа Нильс узнал то же самое выражение облегчения и крайней неловкости, которые тогда появились на лице пропавшего юнги, да и мальчишки выглядели растерянными. Рыжая Свинья пытался отбросить палочку, но собачье дерьмо оторвалось и плюхнулось на башмак папы Нильса, Черный Пер уже побежал к выходу, остальные подумали, не напасть ли на старика и не привязать ли его к другому столбу, но, решили, что это, пожалуй, уже слишком.
— Это я! — продолжал кричать Малыш, и внезапно папа Нильс что-то понял, поскольку ответил ему:
— Да вижу я прекрасно, что это ты, но какого черта ты привязан к столбу?
После чего все мальчишки исчезли из сарая, кто-то, сбивая друг друга с ног, а кто-то, бросив прежде взгляд на упавшее на ботинок старика дерьмо, и уже потом припустив изо всех сил, в то время как папа Нильс молча отвязывал Ушастого. По пути домой в новый район на старика нахлынули новые воспоминания, и теперь он обращался к Ушастому так, как частенько обращался к собственному сыну: «Никогда не ходи с незнакомыми мужчинами к ним домой, не покупайся на их россказни». Ушастый кивал и украдкой поглядывал на собачье дерьмо, прилипшее к ботинку старика.
— Я сам дойду, тут недалеко, — сказал Ушастый, когда они вышли из вражеского района. — Ты никому не скажешь об этом, ладно? — произнес он, просительно глядя на дедушку.
И снова папе Нильсу вспомнился голос пропавшего юнги. «Нет, — ответил он, — конечно же никому не скажу». Сильный порыв ветра поднял его седые волосы, словно нимб над головой, и почти блаженное выражение появилось на лице, когда ни с того ни с сего он поклонился так низко и вежливо, как ему позволила его больная спина.
— Приятно было познакомиться, — произнес он затем, протянув руку своему изумленному внуку.
Потом папа Нильс снова исчез в неблагополучном районе. Никто из членов семьи больше не видел его в живых, кое-кто из местных мальчишек слышал, как он успокаивал Малыша: «Не плачь, малыш, никто ничего не узнает…» Мясник видел, как он поклонился, снял ботинки и пошел босиком по улице. Позднее какой-то юнга слышал, как он напевал матросские песни, какой-то рыбак слышал, как он тихо ругался, и несколько мальчишек, ловивших для Ушастого крабов, на следующий день уверяли, что старик сказал: «Я, черт возьми, его спас, помощник капитана так и не успел продырявить его задницу».
Покидая эту жизнь, пытаясь разглядеть в утреннем тумане «Аманду», папа Нильс бродил по бергенским причалам. Поднялся ветер, и, когда он в третий раз проходил мимо бывшей конторы судовладельца Свенссона на улице Кристиана Сундта, по заливу пронесся сильный порыв ветра, оторвавший от крыши одну черепицу. Черепица пролетела метров пятнадцать и ударила папу Нильса прямо по голове.
— Несчастья, — говорил Аскиль много лет спустя, бросая мрачный взгляд на бабушку, — твоя семья принесла нам одни лишь несчастья.
— Я же говорила! — стонала мама Ранди позднее в тот вечер. — Аскиль! Это ты позволил ему уйти!
Поскольку папа Нильс не сидел, по своему обыкновению, в кресле-качалке, когда Ранди тем вечером вернулась домой, Нильса Джуниора Ушастого послали искать дедушку. Аскиль позднее тоже было отправился на поиски, но остановился, наткнувшись посреди улицы на отцовский ботинок.
