— Если ты вернешься домой, а его еще не будет, мы отправим на его поиски Нильса Джуниора, — сказал Аскиль. — Ему, когда надо кого-нибудь найти, нет равных.
— Может быть, я и стар, — заявил Нильс, — но я не идиот. Что я, не найду дорогу домой?
В такие минуты казалось, что у папы Нильса поразительно ясное сознание. Родственники заставили его повторить, как следует идти домой, и он несколько обиженно описал им весь путь до малейших подробностей. Этот поток красноречия убедил маму Ранди, и, поколебавшись, она отпустила мужа, напомнив, что одна ступенька на лестнице сломана.
— До свидания, — сказал папа Нильс еще раз и поклонился жене, — приятно было познакомиться.
* * *
В тот вечер путь Ушастого домой пролегал через неблагополучный квартал. Он несся по улицам, вооружившись самодельной дубиной — ничуть не сомневаясь в своей неуязвимости. В голове его проносились кадры из фильмов, которые он смотрел в кино вместе с Турбьорном и другими соседскими мальчишками: одинокий ковбой приезжает во враждебный город, Джон Уэйн скачет по прерии, индейцы преследуют его на украденных лошадях, шестизарядный револьвер ослепительно блестит у него в руках — все равно что самодельная дубина… Да, так вот и скакал Джон Уэйн на своей воображаемой лошади, как вдруг резко остановился, увидев семерых индейцев, которые стояли и ничего не делали!
— Черт побери! — выругался Ушастый, повернулся и побежал в обратно, но местные мальчишки уже заметили его: «Эй, Ушастый, надо поговорить!»
Ушастый улепетывал во все лопатки, шестизарядный револьвер («Если бы это был настоящий шестизарядный револьвер», — пронеслось у него в голове) стал влажным от пота, и он повернул в переулок, но его ожидала та же неприятная картина: индейцы посреди улицы, которые ничего не делали. Он еще раз свернул, но в другом конце улицы показались первые семеро индейцев, и все кинокадры исчезли из памяти. Он больше уже не был Джоном Уэйном, а был Нильсом с большими ушами, а индейцы не индейцами, а мальчишками из неблагополучного района, имеющими пристрастие к собачьим какашкам. Иными словами, и впереди, и позади него были враги, и он побежал к заброшенному зданию магазина, взобрался на крышу, но спуститься с другой стороны не смог. «Черт возьми!» — выругался он снова, прикусив губу, когда обе ватаги собрались внизу.
Оказавшись перед и над толпой из двадцати неблагополучных мальчишек, он решил сначала проявить дипломатические способности.
— Я теперь тоже из вашего района, я живу тут неподалеку, — прокричал он вниз.
— Ничего ты тут не живешь! Ты живешь в новом районе, там все такие приличные. Думаешь, мы не знаем, как ты разъезжаешь на машине своего дяди! Весь такой крутой!
— Нет, — завопил Ушастый, — это дурацкая машина! Мне она совсем не нравится… Честное слово! Да и дядя у меня дурак!
— Но он все равно твой дядя, такой крутой! — ответили ему снизу. — Послушай, спускайся, мы просто поговорим!
— Нет, — прокричал Ушастый и, отказавшись от дипломатии, стал швырять камни в толпу.
— Ой! — раздалось внизу. — Ну что ж, ты сам напросился!
Мальчишки уцепились руками за желоб и стали карабкаться наверх, и Ушастый танцевал на множестве пальцев, издавая громкие боевые возгласы. Вначале получалось не так уж плохо, но потом кому-то удалось ухватить его за ноги и стащить вниз.
— Прекратите, — вопил Ушастый, когда, протащив по всему кварталу, его втолкнули в заброшенный сарай. — Прекратите! — вопил он, когда его привязывали веревкой к тому же столбу, к которому в свое время привязали Турбьорна. — Вы не посмеете, — продолжал он, когда самого младшего мальчика отправили за собачьими какашками.
— Заткнись, — ответил Рыжая Свинья с ухмылкой, — а не то мы тебе яйца отрежем.
* * *
Папа Нильс, сознание которого незадолго до этого было поразительно ясным, растерялся, отойдя от дома на несколько шагов: где он? — и что еще хуже: куда он идет? Он чувствовал, словно какая-то невидимая рука схватила его, связала в узел и швырнула куда-то в прошлое. Ему то казалось, что он направляется домой по утренним улицам Бергена, а Ранди, Ингрид и малыш Аскиль, которые должны были встречать его на пристани, наверное, просто опоздали. В следующее мгновение он был убежден в том, что его послал за сигаретами отец, а он потерял деньги, но жалкие хибары неблагополучного района говорили, что он находится вовсе не в Бергене своего детства, а в Амстердаме. Младший юнга, Малыш, отправился в квартал проституток, и его обязательно надо найти. Иначе капитан рассердится. Привычное раздражение соединялось с беспокойством за пропавшего юнгу и растерянностью оттого, что вечером может быть так светло.
