— Каждый может, если захочет, — объяснила она, — или находиться с другими в большом доме, или укрыться в своих четырех стенах. А некоторые дома зарезервированы для наших гостей.
Женщина проводила Этто и Аза в один из гостевых домов, пожелала спокойной ночи и оставила обоих в покое.
Аз поставил свой рюкзак, осмотрел уютный домик и нашел, что он устроен наилучшим образом.
— Кажется, — сказал он, — нам тут хоть раз повезло.
— Посмотрим, — сказал Этто.
— На что посмотрим?
— Действительно ли все ведут себя так, как описывала та женщина.
— А если действительно так и ведут?
— Тогда мы здесь долее не останемся.
— Как, — воскликнул Аз, — только-только мы наконец встретили звезду, где все в порядке, и нам нельзя здесь остаться?
— Именно в этом дело, — пояснил Этто. — Там, где все в порядке, нам нечего делать. Для чего нам здесь оставаться?
Аз почесал за ухом.
— Если я правильно понимаю, мы путешествуем, чтобы останавливаться в таких местах, где мне достаются колотушки.
— Таков Закон поступка, — сказал Этто, — тому, кто что-то делает, тоже что-нибудь сделают.
— Тогда я, действительно, могу только пожелать, чтобы нам здесь нечего было делать, — решил Аз. — Я тогда наконец разок избежал бы того, чтобы со мной кто-то что-то делал.
— Все может статься, — сказал Этто.
— Мне это теперь как понимать, — спросил Аз, — с надеждой или с тревогой?
— С обеими, — сказал Этто, — потому что статься может и то, что здесь не все ведут себя так, как мы слышали.
— Тогда спокойной ночи, — сказал Аз, ложась и натягивая одеяло до ушей.
Этто и Аз проснулись под приветствовавшие их голоса зверей, поджидающих под окружающими деревьями и в их кронах. Поскольку Аз, ложась в постель, бросил метаться между надеждой и тревогами, то встал он хорошо выспавшимся и бодрым, подошел к двери, повернулся да потянулся, понаслаждался прекрасным утренним настроением. Небольшой прудик манил освежиться. Аз прыгнул в прохладную утреннюю воду, подняв мелкие брызги, затем лег на спину и, легко пошевеливая ногами, заскользил по поверхности воды, любуясь плавающими неподалеку от него зверями.
Этто воздержался от того, чтобы составить Азу компанию в воде, а просто стоял и смаковал зрелище дивной идиллии.
Увидев шефа, Аз покричал ему доброго утра, сплавал еще кружок и потом, отфыркиваясь, вылез из воды.
— Теперь бы еще плотный завтрак, — сказал он, — и лучшего начала дня я себе не представляю.
— Я тоже не представляю, — сказал Этто, — и если, как говорится, «как день начнешь, так его и закончишь», нам следует ожидать, что и вечер будет неплох.
С этими предвкушениями оба отправились в общинный дом, где застали старшую из женщин, уже накрывающую завтрак на стол. Кроме нее и детей, кое-кто из которых резвился в ванне, никого не было видно.
— Остальные, — объяснила женщина, — уже ушли из дома.
— И дедушка тоже? — осведомился Аз.
— Он отправился на воздухолетную фабрику, чтобы опробовать новый летательный аппарат.
— Он что, летчик-испытатель? — спросил пораженный Аз.
— Помимо всего прочего, — сказала женщина, — а главным образом он профессор воображения.
— Это действительно потрясающе! — вскричал Аз. — Выглядит тут такой бесхитростным, как все, и никого из себя не корчит; а потом оказывается — он не то летчик-испытатель, не то профессор.
— Мы все простые люди, — сказала женщина. — Сложные люди непредсказуемы, и на них нельзя положиться; вместо того, чтобы быть особенными, они всего лишь заковыристые. А раз никто в нашей стране не хочет быть обузой для других, никто не становится сложным человеком.
— Это по мне, — сказал Аз и занялся утренним супом из кислого молока с накрошенным хлебом.
Наевшись, земляне сразу встали и ушли, на этот раз без трости с рюкзаком. Они пошли наудачу по ближайшей дороге и предоставили на усмотрение случая отправить им человека, надежность которого можно проверить. А пока они коротали время за обсуждением того, обнаруживает ли сложный характер одни лишь невыгодные свойства по сравнению с простым.
— Если не равнять простоту нрава с духовной бедностью, — начал Этто, — у сложного характера на самом деле нет дополнительных преимуществ.
