ангела.
Ангел.
Дочь Франции, о Жанна д'Арк! Иди, ищи исход,
Иль не пройдет и двух недель, как Франция
падет.
Недаром всех просил господь помочь ему в бою,
И он избрал тебя, служанку верную свою.
Он барабан тебе прислал, чтоб ты людей звала
Оставить свой обычный труд, привычные дела.
Клади на землю барабан, чтоб, грохоту внемля,
Тебе в ответ гудела вся французская земля!
Всех созывай, кто стар и млад, кто беден и богат,
Чтоб каждый на посту стоял, как Франции солдат.
Пусть лодочник отдаст челнок, которым он владел,
Пусть родине отдаст вино жирондский винодел,
Пускай котельщик Сен-Дени кует листы брони,
Лионский плотник пусть мосты разрушит в эти дни...
Скажи им всем, что Франция, их труженица мать.
Над слабостью которой все привыкли хохотать,
Что Франция - работница, охотница до вин
Ждет, чтоб сейчас, в опасный час, помог ей каждый
сын!
Симона (оглядывается вокруг, не стоят ли здесь другие). И это должна сделать я, мсье? Не слишком ли я маленькая, чтобы стать Жанной д'Арк?
Ангел. Нет.
Симона. Тогда я это сделаю.
Ангел. Это будет трудно. Эне-бене-риче-раче...
Симона (робко). Ты - мой брат Андре?
Ангел молчит.
Как твои дела?
Ангел исчезает. Из темноты гаража медленно выходит Жорж, он несет Симоне
свою стальную каску и саблю.
Жорж. Тебе нужен шлем и меч. Все это тебе не впору. Но у хозяина только калека да подросток. О своей работе не заботься. Слышишь? Танки все перемалывают, как мясорубки. Не удивительно, что твой брат уже стал ангелом.
Симона (берет саблю и каску). Почистить вам это, мсье Жорж?
Жорж. Нет, это пригодится тебе. Ты же Орлеанская дева.
Симона (надевая каску). Да, правда. Я должна сейчас же идти к королю, в Орлеан. Туда тридцать километров, а танки делают семьдесят километров в час. И башмаки у меня дырявые. А новые я получу только на пасху. (Поворачивается, чтобы идти.) Помахайте мне рукой на прощанье, мсье Жорж, а то мне страшно! Ведь сражение - это такая старомодная кровавая штука.
Жорж пытается помахать перевязанной рукой и исчезает.
(Пускается в путь к Орлеану, маршируя по маленькому кругу, громко поет.)
Шел в поход я в Сен-Назэр,
Без штанов явился.
Закричал мне офицер:
"Где ж ты так напился?"
Мой ответ был очень прост:
"Путь был слишком длинен,
Слишком был высок овес,
Небо слишком сине!"
Робер и Морис внезапно появляются и семенят вслед за Симоной. У них
средневековое вооружение, надетое поверх шоферских комбинезонов.
Что вы здесь делаете? Зачем вы ходите за мной?
Робер. Мы следуем за тобой как твои телохранители. Только не пой, пожалуйста, эту песню. Это неприлично. Мы обручены с тобой, Жанна, так что веди себя как полагается.
Симона. И с Морисом я тоже обручена?
Морис. Да. Тайно.
Дядюшка Густав идет им навстречу в примитивных средневековых доспехах.
Он смотрит в сторону, хочет пройти мимо.
Симона. Дядюшка Густав!
Дядюшка Густав. Нет, со мной у вас это не выйдет! В моем возрасте меня еще заставляют возиться с пушками. Чего захотели! Живи на чаевые и умирай за Францию.
Симона (тихо). Но Франция, твоя мать, в опасности.
Дядюшка Густав. Моя мать была мадам Пуаро, прачка. Она была в опасности, когда у нее было воспаление легких. А чем я мог помочь? У меня не было денег на бесконечные лекарства.
Симона (кричит). Тогда я тебе приказываю именем бога и ангела, чтобы ты вернулся и встал к орудию для борьбы с врагом! (Примирительно.) Я сама буду чистить твои пушки.
Дядюшка Густав. Ладно. Это дело другое. На, неси мое копье. (Передает ей копье и семенит за ней.)
Морис. Долго еще, Симона? Ведь это все только для капиталистов. А рабочие... (Бормочет что-то непонятное.)
Симона тоже отвечает ему на непонятном "сонном" языке, говорит с большой
силой убеждения.
(Понял ее.) Это, конечно, правильно. Ладно, пошли дальше.
Робер. Ты хромаешь, Симона. Эта железная штука слишком тяжела для тебя.
Симона (внезапно обессилев). Простите, это потому, что я не позавтракала как следует. (Останавливается, вытирает пот со лба.) Сейчас пойдем дальше. Робер, ты не можешь вспомнить, что я должна сказать королю?
Робер (бормочет что-то на "сонном" языке). Вот и все.
