Хозяин. И для этого подожгла весь завод? Уж лучше бы ты попросту выпустила бензин.
Симона. Я не знала, мсье.
Жорж. Она еще ребенок, мсье Анри.
Хозяин. Поджигатели! Все! Преступники! Выметайтесь с моего двора, дядюшка Густав! Ты уволен, Жорж. Вы хуже немцев!
Жорж. Очень хорошо, мсье Анри. (Становится рядом с Симоной.)
Хозяин. Кто там говорил о расследовании? В чем дело?
Жорж. Немцы ведут расследование.
Хозяин. Разве это случилось, когда немцы были уже здесь?
Жорж. Да.
Хозяин (в изнеможении садится). Этого еще не хватало! Значит, гостиница погибла! (Подпирает голову руками.)
Дядюшка Густав. Мсье Анри, вчера вечером весь Сен-Мартен очень хорошо говорил о гостинице: "Под самым носом у немцев!"
Хозяин. Меня предадут военному суду. Вот до чего вы меня довели. (В отчаянии.) Меня расстреляют!
Симона (подходит к нему). Мсье, вас не расстреляют, потому что это сделала я. Вы можете пойти со мной к немецкому капитану. Я все возьму на себя.
Морис. Об этом не может быть и речи.
Хозяин. Почему не может быть речи? Она ребенок, ее никто не тронет.
Морис. Вы можете сказать немцам, что это сделала она, но мы ее увезем. Иди одевайся, Симона.
Хозяин. Тогда мы ее сообщники.
Симона. Морис, я должна остаться. Андре этого хочет, я знаю.
Хозяин. Все зависит от того, сделала она это до того, как пришли немцы, или после. Если до, тогда это было военное мероприятие и ей ничего не будет.
Дядюшка Густав (вкрадчиво). Они сейчас же повесили плакат, что расстреляют на месте каждого, кто совершит враждебный акт, мсье Анри.
Хозяин (Симоне). Ты видела плакат?
Симона. Да, мсье.
Хозяин. Какой он?
Симона. На красной бумаге.
Хозяин. Верно?
Дядюшка Густав кивает.
Вот об этом-то тебя и спросят немцы, Симона. Может быть, ты прочла приказ после поджога? Тогда это не диверсия, Симона, и тебе ничего не могут сделать.
Симона. Я прочла его раньше, мсье.
Хозяин. Ты меня не поняла. Если ты прочла его после, немцы, вероятно, просто передадут тебя мэру, потому что тогда это дело, которое касается только французов. И тогда ты выходишь сухой из воды, Симона. Понимаешь?
Симона. Да, мсье. Но я прочла его раньше.
Хозяин. Она не понимает. Дядюшка Густав, вы были на дворе в это время. Когда ушла Симона?
Дядюшка Густав. Раньше, мсье Анри, конечно, раньше, чем приказ был вывешен.
Хозяин. Вот видишь?
Симона. Вы ошибаетесь, дядюшка Густав. Вы сами мне сказали, когда я уходила, что приказ это запрещает.
Дядюшка Густав. Ничего подобного я тебе не говорил.
Хозяин. Конечно, нет.
Морис. Разве вы не видите, мсье Анри, что девочка знать не хочет ваших фокусов? Она не стыдится того, что сделала.
Симона. Но хозяин хочет только помочь мне, Морис.
Хозяин. Правильно. Ты доверяешь мне, Симона? Да? Так слушай внимательно. Тот, с кем мы будем сейчас говорить, это враг. Это же большая разница, понимаешь? Он будет задавать много вопросов. Но ты будешь отвечать только то, что полезно для Сен-Мартена и для французов. Это очень просто, верно?
Симона. Да, мсье. Но я не хочу говорить неправду.
Хозяин. Я понимаю. Ты не хочешь говорить неправду. Даже врагу. Хорошо. Я преклоняюсь. Прошу тебя только об одном: не говори ничего. Предоставь это нам. Предоставь это мне. (Почти в слезах.) Я буду стоять за тебя до конца, ты это знаешь. Мы все стоим за тебя. Мы французы.
Симона. Да, мсье.
Хозяин берет Симону за руку и идет с ней в отель.
Морис. Она плохо читала свою книжку.
IV
Суд
А
ЧЕТВЕРТЫЙ СОН СИМОНЫ МАШАР
(Ночь с 21 на 22 июня)
Нестройная музыка. Во дворе стоят немецкий капитан в латах и Симона в обличье Орлеанской девы, окруженная солдатами в черных кольчугах с красными свастиками; один из них, в котором можно узнать денщика немецкого капитана,
держит знамя со свастикой.
Немецкий капитан. Теперь ты в наших руках, Жанна д'Арк. Ты будешь предана верховному суду, который решит, почему ты должна быть приговорена к смертной казни на костре.
Все уходят, кроме Симоны и знаменосца.
Симона. Что это за суд?
Знаменосец. Особенный. Это духовный суд.
Симона. Я ни в чем не буду признаваться.
Знаменосец. Очень хорошо, но заседание, кажется, уже кончилось.
