Он взял картину с кровати и положил ее на стол.
— Ты хочешь, чтобы мы спали друг с другом. Хорошо. Но ничего больше.
— То есть?
— Я буду твоим любовником, Кейт. Но тема женитьбы закрыта. Мы уже попытались однажды, и это нас обоих чуть не погубило. Мы принадлежим разным мирам.
— Я тоже не хочу выходить за тебя замуж, — солгала она.
— Итак, Кейт? Чего же ты хочешь? — Он испытующе заглянул ей в глаза.
— Я только что сказала, Бред, — сдавленно произнесла она.
Она сняла туфли и почувствовала себя маленькой и беззащитной. Бред видел, как она напряжена, и поцеловал ее так бережно и нежно, что у нее на глазах выступили слезы. Кейт доверчиво прильнула, и он крепко прижал ее к себе.
— Ты уверена? — прошептал он, и горячее дыхание обожгло ее.
— Я уверена. Пусть будет так!
Он снова поцеловал ее, уже нетерпеливее, почти отбросив осторожность.
Кейт подставила шею: еще!
— Распусти волосы, — попросил он.
Тяжелая волна упала на плечи, и он окунул в нее руки — как в нагретый солнцем нежный песок. Зубами спустил бретельки бюстгальтера с плеч и отметил поцелуем каждый освобожденный квадратный сантиметр. Кейт ощущала себя как на карусели — небо и земля мешались. Но вот, не выдержав больше неподвижности, она с такой силой рванула его рубашку, что пуговицы посыпались градом.
Он улыбнулся:
— Не терпится?
— Да-да-да!
Она уже стаскивала с него эту проклятую рубашку — руками, зубами… Бред тихо засмеялся и движением фокусника сорвал с кровати покрывало.
— Некоторые вещи не меняются никогда.
Кейт потянулась к ремню его джинсов, но он отвел ее руку.
Она взглянула обиженно:
— Что?..
Он покачал головой, положил ей руки на плечи, чуть отстранил и начал медленно раздевать. В наступившей тишине слышалось только прерывистое дыхание да отдавалась в ушах барабанная дробь пульсов. Наконец церемония раздевания завершилась, и Бред торжественно возложил обнаженную, сгоравшую от желания Кейт на кровать.
— Ты прекрасна, — резюмировал он.
Но она уже искала губами его рот. Кейт, дай ей волю, не знала удержу.
— Ты помнишь наш первый раз, Кейт?
— Да.
— Тогда нам казалось, что у нас просто не может быть никого другого.
Она закрыла глаза, ограждая себя от этой мысли, этой боли.
— Другие были, — продолжал он, — но все они были не такие, как ты. Такой, как ты, не было — никогда, ни одной.
— О, Бред! Дай мне все забыть. И не заставляй ждать — я столько ждала.
И Бред понял, сколько лет он себе врал. Вот теперь-то он вернулся домой. Наконец-то!
Утром Кейт проснулась с мыслью, что не хочет никуда ехать. Бред уже встал. Она так старалась оттянуть этот момент и так боялась снова остаться одна. Что она может дать ему, кроме прекрасной, полной сбывающихся желаний ночи? Впрочем, большего он и не просил.
Кейт вскочила, оделась, стала собирать вещи.
Когда Бред вернулся из ванной, все уже было убрано. На кровати лежала распакованная картина.
— Ты поражена?
— Вовсе нет. Скорее всего, там изображен не Кейн, а дядя Брендон. И моя сестра. Зачем Мэделин было рисовать мой портрет? Она бросила нас и забыла. — Глаза Кейт лихорадочно блестели. — Почему она не взяла нас с собой, Бред?
— Об этом ее нужно спросить, Кейти.
— Зачем? Чтобы узнать, как мало мы для нее значим? Что со мной не так, Бред? Почему я для всех ничего не значу? Для папы, Мэделин, для тебя, даже для Гамильтона?
— Ты сама знаешь, что говоришь глупости. — Он еле сдерживался, чтоб не прижать ее к себе. — Мэделин не такая самоуверенная, как ты думаешь. Она красива, да, но в ее душе кроется какая-то боль, от которой никак не избавиться.
Кейт покачала головой. Она не хотела этого слышать.
Бред перевел взгляд на картину.
— Это Брендон. Пока мы с Мэделин разговаривали, он сидел на берегу и смотрел на море. Но он тоже Стоквелл и похож на Кейна.
— У моего отца другие глаза, — прошептала она. — Этот человек… дядя Брендон, он знает… что такое любовь.
— Они с твоей матерью женаты.
— Моя мать, — повторила Кейт. — А сестра?..
— Ее зовут Хелен.
У Кейт, как всегда от волнения, подкосились ноги. Бред поддержал ее.
— Все будет хорошо, Кейти. У тебя скоро будет семья.
— Нет, у меня никогда не будет такой семьи, как я хочу!
