— Да ты что?! Так, давай. За ветеранов забытой войны.
— Правда. Пять лет, и все уже заняты другим. Кампай!
— Твое здоровье! Вот кальмаром закуси, тут все свежайшее. Так что там с Аской?
— Ну, она чуть не ушла к писателю. Кореец какой-то.
— Вот это новости! Надо еще раз выпить. И чего?
— Кампай! Ну там Хелик с Ненажным подсуетились, и тот кореец вовремя увлекся Алиской из океанографического универа в Саппоро. Ну, на Хоккайдо. Ниче такая пацанка, Мисато в шоке…
— Хренассе!
— А то. Знай наших.
— Ваших — знаю. А дальше чего?
— А дальше тот кореец вообще в армию вербанулся, а там во Владимирске стряслась такая хрень, до которой не допустили даже нас… И с концами. Короче, помирились Аска и Синдзи… Теперь ты вот это пробуй.
— Блин, а нормально. С виду так не скажешь… Так. Третий тост молча…
— …
— …Так зачем ты тут, Рицко? Тоже записываться в герои вчерашних дней?
— Хорошо сказано.
— Еще по чуть-чуть за великую русскую литературу?
— Но я…
— Не переживай, меня еще хватит довести тебя до постели. Во всех смыслах.
— О, юри-юри? Мы с тобой… Как это? «Юрийная парочка из Лунного Дурдома»?
— Ладно мои отморозки, но ты-то! Рицко Акаги смотрит «Вирреальность»? Зовите репортеров!
— А чего, нельзя? Я разгадала тайну ангельских мозгов, и спалила на этом собственные. У меня и справка есть, если что! Могу смотреть, что хочу. После того, как я забыла приехать на вручение Нобелевки…
— Чего, правда забыла?
— Ага. Ну, понимаешь, пошли результаты, и сразу такая удача. Все ясно так разложилось. Дай, думаю, запишу вывод, всего-то пару строк. Ну и забыла. Ведь может красивая женщина один раз опоздать в театр! А они, suki pozornye, обиделись как неродные! Прислали письмо, что хоть я такая вся крутая, это еще не дает мне право…
— И присели на толчки в ужасе, ожидая когда Мисато со взводом «Эхо» Стокгольм ровнять явится… А, кстати, Мисато?
— Помолчу, чтобы не сглазить.
— Значит, и правда, хорошо… Так ты лечиться или лечить?
— Я в очереди на вторую операцию. И буду проводить первую. Есть определенное сходство ядра туманника, ядра ангела и человеческого мозга. Вот меня и позвали, как специалиста. В оплату — понятно, что.
— И станешь ты равна богам… А Ларри как на это?
— Мы давно расстались. Нормально, без швыряния тапками. Мы просто разошлись. Постепенно, как в море корабли. Я замужем за своей работой. А он женат на своей дивизии.
— Жаль, но чего уж теперь. Давай, чтобы операция прошла хорошо.
— Кампай! Ты, кстати, тоже устало выглядишь. Хотя кожа у тебя получше. Как твои? Как Реви, что у нее с Окадзимой? Детей нет?
— Перебрались на Мальдивы. Аквапарк у них, морские перевозки. Видимся теперь нечасто.
— А ты не переехала?
— А зачем? Я живу на берегу и каждый день могу погружаться в прозрачные воды южных морей. Голову прочищает превосходно. Да и кожа на лице — после ожога хуже уже не будет.
— Но сейчас ты все-таки выглядишь озабоченной. Очередной кризис на… На работе?
— Ага. Помнишь Пенсаколу?
— Толковая девочка.
— Она все-таки послала нас к херам.
— Вас… «Отель»?
— Если бы. Человечество. Она ушла в море.
— Но у нее нет нанопыли, чтобы создать себе корабль. Будет красть? И потом, диких Туманников скоро не останется совсем.
— Нет. Она хочет создать Глубинных. Точно по манге. Собирать ядра потопленных туманников. Дважды утонувших, так сказать. Обиженных людьми.
— Но ваши же вроде бы нормально к туманникам?
— Нормально — это нормально. Не плохо. Но и не сильно лучше, чем к своим. Ай, ладно, расскажу. Один хрен, за то, что упустила Пенсаколу, мне уже от своих vyshak lomitsa… Короче, она поехала к своему парню.
— У нее парень? Завелся? Она же ненавидела людей!
— Только представь, через что ей пришлось перешагнуть. Ну и вот. Поехала к нему куда-то в глубинку. А тамошние крутые положили на нее глаз. Ну, они же не знали, что русалка. Да в этом и смысл программы адаптации. Чтобы совсем как люди. И местные якудза парня сперва сильно побили, а потом просто прирезали в темном углу. Типа, не по чину тебе настолько красивая девка.
— В этой гребаной жизни две женщины хоть раз могут поговорить не о мужиках?
— Ничего. Будет еще тебе квантовая физика во все поля. В итоге, от поселка осталось четыре дома. И ни единой живой души. Кто сбежал, кто… Кто не сбежал, в общем. Подробностей не будет.
