В глазах Дендеры все еще читается обида, и все же в них вспыхивает огонек надежды, когда она переводит взгляд на Генерала. Раньше она, как и Элисон, занималась хозяйством в лагере, но пришло время, когда из-за нехватки людей отчаявшемуся Генералу пришлось брать ее с собой на задания, а меня отправлять за провизией. Дендера никогда не возражала: ни во время тренировок, ни во время выполнения таких опасных миссий, как эта. Но стоило заглянуть ей в глаза, и сразу становилось ясно, что такая жизнь ужасает ее, что она мечтает о тихих и мирных лагерных заботах. Ей столь же непривычно оружие, как мне — платье.
Мимо нас проходит Мэзер. Мог бы проронить хоть пару слов, чтобы снять напряжение. Через пару шагов он вдруг падает как подкошенный, словно сама земля обхватила его и не отпускает.
— Оу-у-у, — стонет он, вцепившись в лодыжку.
Я хмурюсь.
— Что случилось? — порывисто нагибается к нему Генерал.
Мэзер, морщась, катается по траве. Все подходят ближе.
— Мира победила меня в нашей последней схватке. Она тебе не сказала? Положила меня на лопатки. Вряд ли с такой ногой я теперь смогу отправиться в Лайнию, — сетует он.
Напряженное лицо Генерала расслабляется, морщинки разглаживаются.
— А разве не ты выбежал нам навстречу?
Мэзер не теряется ни на секунду:
— Я бежал, превозмогая боль, — по-прежнему корчится он.
Я стою затаив дыхание. Генерал поднимает взгляд на меня, а Мэзер незаметно подмигивает, широко улыбаясь.
— Ты победила его? — неверяще спрашивает Генерал.
Я молча пожимаю плечами. Что поделать, лгунья из меня никакая. Но мне помогает Мэзер! К моим щекам приливает кровь. Генерал подозревает, что мы лжем, но не рискнет отослать Мэзера, не узнав наверняка, получил тот повреждение или нет. Он доверяет ему больше, чем кому-либо. Проходит долгое мгновение. Генерал потирает виски и шумно выдыхает через нос.
— Помоги Мэзеру дойти до лагеря, а потом иди за шакрамом.
Я стараюсь подавить радостный вопль, но у меня не получается. Генерал выпрямляется, берет поводья своей лошади и идет в лагерь, не желая видеть меня. Остальные вереницей следуют за ним, оставляя меня помогать «калеке» Мэзеру. Когда они отходят достаточно далеко, чтобы нас слышать, я падаю на землю и заключаю Мэзера в объятия.
— Ты мой наилюбимейший монарх из всех-всех-всех монархов, — бормочу, уткнувшись в его плечо.
Его руки обвивают и сжимают меня, посылая по телу приятную дрожь. Внезапно осознав, что мы обнимаемся, я вскакиваю на ноги и протягиваю ему руку. Мое лицо пылает. Наверное, теперь буду ходить пунцовая.
— Нам нужно поторопиться.
Мэзер берет меня за руку, но не встает и не дает мне уйти.
— Подожди.
Свободной рукой он что-то ищет в кармане, и я опускаюсь на колени рядом с ним, вопросительно приподняв брови. Найдя искомое, Мэзер смотрит на меня с такой торжественной серьезностью, что я начинаю волноваться еще сильнее. В середине его ладони лежит округлый кусочек лазурита — один из редчайших камней Винтера, которые давным-давно добывали в Кларинских горах.
— Я нашел его несколько лет назад во время нашего пребывания в Отеме, — говорит Мэзер, с теплом глядя на меня. — После того как Уильям провел с нами занятие по экономике Винтера.
Он ненадолго замолкает, и я вижу в нем того мальчика, каким он когда-то был. Мы перебрались в Отем восемь лет назад: мальчишка-принц, притворяющийся солдатом, и девчонка-сирота, которой было все равно кем притворяться, лишь бы быть рядом с ним.
— Я тешил себя мыслью, что в нем есть магия, — печально продолжает Мэзер. — На занятиях нам рассказывали о том, что королевства Сезонов стоят прямо на магическом источнике, о том, как сильно они повлияли на наши земли, и о том, как Ангра одним движением руки сломал наш накопитель и лишил магии. После этого мне хотелось верить, что мы можем раздобыть магию где-то еще. На первый взгляд кажется, что наш мир гармоничен и в нем есть равновесие. Четыре королевства с одним временем года в каждом из них и четыре королевства с чередующимися временами года; четыре королевства, где накопители работают в руках королев, и четыре королевства, где накопители работают в руках королей. Но на самом деле в нашем мире нет гармонии и равновесия. Его всегда будут возглавлять монархи, владеющие магией. А те, кто лишены ее, — обычные жители либо монархи, чьи накопители сломаны, — будут им подчиняться. И мне ненавистно то, что я так… — его голос надламывается, — беспомощен, — заканчивает он.
