Я никогда не хотела кануть в Лету, но Генерал ни разу не сказал мне, что этого не случится. Он всегда говорил: когда мы освободимся от Ангры, моей обязанностью будет вести нормальную и безопасную жизнь обычной подданной королевства. И как бы пылко я ни убеждала его в том, что могу принести гораздо большую пользу Винтеру, он стоял на своем, позволяя мне думать, что обо мне забудут. И вдруг такое. Вот как я сослужу пользу Винтеру. Сыграю роль пешки в брачной сделке.
— Да, — отвечаю тихо. — Я действительно так полагала.
* * *
Я удаляюсь от Мэзера и Генерала, чувствуя себя так, словно сплю и вижу кошмарный сон. Кошмарный сон, в котором я всем сердцем желаю, чтобы Мэзер бросился за мной, оттолкнул Ноума, сказал, что никогда не сможет выдать меня замуж за кого-то другого, потому что все это время был в меня влюблен. Ноум открывает для меня дверь в бальный зал и улыбается хлынувшим на нас звукам музыки и смеха своих придворных.
— Ты теперь часть этой семьи, — говорит он, когда за нами закрывается дверь. — И ты оказала бы самой себе большую услугу, запомнив, что мой сын обладает немалыми возможностями. Весьма выгодными возможностями, которые при этом не втянут нас в войну. Мое королевство развивается, приспосабливается и изменяется, в то время как ваши люди погрязли в своей закоснелости, подобно разъеденным водой камням в ручье. Они в прямом смысле слова сидят на источнике силы и ничуть не озабочены этим. Я же делаю вам одолжение по щедрости своей души.
Я сдерживаю недовольное фырканье. Ноум останавливает меня, хватая за руку, и, когда его пальцы стискивают ее, в памяти всплывает один из уроков Генерала, на котором он давал нам королевские родословные. У Ноума была жена. Мать Терона, Мелинда Дефиоре, принцесса Вентралли. Я воображаю Ноума, приклонившего колени у ее постели. Смерть уже цепко держит ее в объятиях. Она больна, очень больна, но что не так с Ноумом? Он позволил ей умереть?
Я мотаю головой. Когда Генерал рассказывал о том, как она умерла? Я не помню этого, но перед глазами так ярко стоит эта картина, что, наверное, на одном из уроков он все же упоминал о смерти королевы Корделла.
Ноум возвращает меня из воспоминаний, крепче сжимая пальцы и беря меня под руку так же, как до этого Терон, но более грубо, будто я его собственность. Он владеет всем Корделлом и привык к тому, что каждое живое существо — человек ли, животное и даже растение — склоняется перед силой его накопителя. И хотя я не корделлианка и его накопитель никак не действует на меня, я все равно ощущаю исходящую от него власть. Теперь он владеет и мной.
Перед нами в быстром танце проносятся пары. Вокруг звенит смех, но я едва слышу его, пораженная внезапно злым взглядом Ноума, в то время как вся его фигура выражает спокойствие и любезность.
— Я нужен вам, — шепчет он. — Я нужен Винтеру. Ты пройдешь надлежащее обучение: узнаешь историю Корделла и научишься этикету. Советую тебе не перечить мне и во всем подчиняться.
Меня бросает в дрожь. В этот миг, когда Ноум подпитывается моим страхом и наслаждается своей властью, я почему-то вижу Ирода, играющего со мной как кошка с мышкой, чей хвост она зажала когтями. Я выдергиваю руку из хватки Ноума.
— Так вот что делала ваша жена? Перечила вам? — бросаю я обвинение, как шакрам.
На лице Ноума появляется такое выражение, что мне становится его чуточку жалко. Он не хотел это слышать.
— Что… — говорит он, сверженный с пьедестала, на который сам себя водрузил. Потом шок сменяется яростью, и он угрожающе впивается пальцами в мое запястье.
Я в ответ вонзаю в его кожу ногти.
— Может, вы и загнали меня в ловушку, — стряхиваю я его руку, — но вы не первый, кто меня недооценивает. Послушайтесь моего совета, король Ноум: угрожайте мне с большим почтением.
И прежде чем он успевает мне ответить, я разворачиваюсь и ныряю в ряды танцующих пар и стремительно обхожу их, пока не оказываюсь в самом центре двигающихся тел и шелестящих платьев. Вокруг меня кружит разноцветье — блестящее золото, темная зелень, синева, поднятая, кажется, из самой глубины моря Дестас. Окруженная музыкой и вращающимся кругом людей, я почти расслабляюсь. Я закрываю лицо ладонями и дышу. Вдох-выдох, вдох-выдох. Просто дышу. Неважно, что сейчас происходит, неважно, кто меня предает, неважно, что какой-то напыщенный индюк считает, что обладает властью надо мной. Я — это я. И я всегда останусь собой.
