Снадобье викингов - страница 15

Что же касается злополучной открытки, то она до сих пор хранится у меня в папке наиболее интересных и загадочных медицинских дел. Правда, теперь в конверте две открытки: несколько лет тому назад я получил от Владимира радостное известие: молодой папаша сообщал, что у него родились сразу два сына. На открытке был изображен букет… из четырех роз.

Стояла поздняя осень. Уже целую неделю непрерывно моросил мелкий дождик, и казалось, что ему не будет конца. В один из таких дней ко мне обратилась врач-педиатр Лидия Семеновна с просьбой осмотреть одного из ее пациентов.

На наш звонок вышла женщина, которой на первый взгляд можно было дать лет сорок. И только позднее, присмотревшись, я понял, что она значительно моложе.

Она тепло поздоровалась с Лидией Семеновной, улыбнулась ей, как старой знакомой. И когда та представила меня, подала руку и тихо сказала: «Полина Еремеевна».

Извинившись и положив перед нами несколько иллюстрированных журналов, хозяйка оделась и пошла за сыном, который играл на улице.

По убранству комнат можно было понять, что квартира принадлежит моряку или человеку, влюбленному в море. В углу на тумбочке стоял макет трехмачтового парусника, на стене висели позолоченная модель якоря, а также многочисленные фото- и литографии, посвященные одной теме — морю.

Увидев, с каким интересом я осматриваю эти своеобразные экспонаты, Лидия Семеновна заметила:

— Петр Сергеевич, отец Олежки, по профессии моряк. Но сейчас вся их семья переехала в наш город в надежде, что болезнь сына пройдет. Раньше они жили на Севере.

— Пока нет Полины Еремеевны, мне хотелось услышать, что вам удалось обнаружить при обследовании мальчика и на что он жалуется. Давайте кое-что обсудим сейчас, чтобы лишний раз не травмировать мать и ребенка.

— Видите ли, Дмитрий Константинович, Олега Толубеева я знаю всего несколько месяцев, так как они недавно переехали сюда.

— Но все-таки какое-то представление вы уже составили о больном?

— Конечно! Ребенок вялый, слабенький. Его почти ничто не интересует. Именно о таких детях говорят, что они качаются даже от дуновения ветра. Он плохо кушает и часто жалуется на головную боль. Избегает сверстников и быстро утомляется во время игры.

— А что вы находили при объективном обследовании?

— Некоторое похудание, апатичность. Если его заставить закрыть глаза и протянуть руки, то можно выявить некоторое дрожание пальцев. Артериальное давление немного повышено, при выстукивании определяется некоторое расширение границ сердечной тупости. Вот, пожалуй, и все. И еще, чуть не забыла, его мама говорит, что ребенка поташнивает, даже иногда бывает рвота.

— Да, не так уж много симптомов, чтобы можно было прийти к какому-либо выводу.

— Там, где их много и можно составить мнение о причинах заболевания, я к вам не обращаюсь, — с обидой заметила Смирнова.

— Вы проводили лабораторное и рентгенологическое обследование?

— Да, конечно, но оно тоже мало что дало: объективно определялось повышенное выделение белка в моче.

На лестнице послышались шаги. Дверь с шумом распахнулась, и в коридор зашла хозяйка дома. За руку она держала мальчика лет шести. Одет он был довольно легко: спортивный костюм и плащ «болонья». Вероятно, годы, прожитые в суровых условиях Севера, не прошли даром — мальчик был достаточно закален. Меня поразил его вид: более низкий рост, чем у его шестилетних сверстников, неестественно большая голова и короткое тельце. Видимые участки кожи имели серовато-желтую окраску и множество морщин, располагавшихся в различных направлениях. На худом лице выделялись скулы, на голове — редкие светлые волосы. Большие глаза зеленого цвета безучастно смотрели то на нас, то на мать. Они были влажны от слез. Движения ребенка были какие-то вялые, замедленные.

— Ну, что же, давай знакомиться, герой, — сказал я Олегу.

Мальчик нехотя подал руку и слабо пожал мою.

— Этот герой уже успел поссориться на улице, — сказала Полина Еремеевна.

— Что же ты, Олег, с друзьями не поделил?

Он посмотрел на меня своими большими глазами и, ничего не ответив, стал тереть их кулаком.