Наш переход близился к своему завершению. Наполненная скукой неделя тянулась бесконечно долго, было тепло, одна мысль об остановке в порту придавала нам сил и возбуждала. Даже те, кто без особого труда пережил нескончаемые тоскливые недели, не могли пережить еще несколько часов ожидания.
Что касается меня, нетерпение мешало мне поддерживать разговор, я просто не мог сидеть на одном месте. Сколько раз я бегал на корму корабля, всматриваясь в туманный горизонт: я словно пытался вызвать видение, что преследовало меня с момента отправления, а теперь и вовсе ставшее навязчивой идеей. Нью-Йорк. Гигантская статуя Свободы. Небоскребы Манхэттена. Их нам предстояло увидеть на рассвете. Между нами — целая вечность. Огромная статуя Свободы. Манхэттен.
Пришло время ужинать — последний ужин на борту. Мы все ужинали за одним большим столом. Во главе стола сидел капитан, шеф эскадрильи. Ему было около тридцати. Он был высокого роста, стройный, его одежда и манеры говорили о врожденной элегантности. Никто не знал, как он жил до того, как разразилась война. Однако одно случайно оброненное слово позволяло представить это в общих чертах: аристократ, псовая охота, Довиль, Монте-Карло.
Несмотря на отсутствие вина, приемы пищи были самыми лучшими моментами дня. Так мы смогли друг друга лучше узнать, у нас появились общие привычки и традиционные шутки. Но все, что мы могли сказать друг другу в этот вечер, казалось пустым и бессмысленным. Все думали о предстоящем утре, о Нью-Йорке, все молчали, словно находились в тайном сговоре.
Ужин закончился. Завсегдатаи пикета и манильи собирались встать из-за стола. Но тут Боб поднял руку и произнес небрежным голосом:
— А не сыграть ли нам партию в баккара?
Поскольку Боб говорил редко, а о его удивительном подвиге знали все эскадрильи ближней разведки, каждое его слово значило очень много для его товарищей. Они все инстинктивно повернулись к капитану. И тогда капитан произнес:
— Если это предложение вам нравится, то я не возражаю.
Некоторое время все сомневались. Одни не умели играть в баккара. Другие боялись, как бы эта игра не завела их слишком далеко. Но шеф эскадрильи всех успокоил. Правила? Достаточно несколько минут, чтобы их понять, даже ребенок в них разберется. Ставки? Каждый решал сам, сколько ставить, согласно своим желаниям и возможностям. Понтировать можно было в любой момент и чем угодно.
Единственный, кто мог проиграть по-крупному, так это тот, у кого был банк. Все играли против этого банка, при каждой сдаче банк собирал или покрывал все ставки.
— Если никто не возражает, то я с удовольствием возьму банк, — сказал капитан.
Он вопросительно взглянул на всех, как обычно любезно улыбаясь. Но ни у кого не было ни времени, ни возможности ответить ему. Вдруг я произнес очень громко, голос мне не повиновался:
— Не возьмете ли меня в качестве компаньона, мой капитан?
Вокруг стола послышалось то, что принято называть разными реакциями: удивление, насмешка, упрек. Я был самым юным в эскадрилье как по возрасту, так и по званию, и уж точно я был не самым богатым. Молча капитан смотрел на меня некоторое время, и по выражению его глаз я понял, что он догадывался о мотивах, что двигали мной. Рискнуть по-крупному. Участвовать в каждом ходе. Держать, сдавать, переворачивать карты, прикасаться к ним. И, кроме всего прочего, стать партнером, входившего в круг избранных, завсегдатая знаменитых казино.
— Вы когда-нибудь держали банк? — спросил он у меня.
— Я… Мне еще не представился случай, мой капитан (на самом деле у меня просто никогда не было денег), но я видел, я знаю…
Капитан прервал меня:
— Тем лучше, мой дорогой, тем лучше. Дуракам везет. Фортуна улыбается новичкам. Это всем известно.
И он подмигнул мне быстро, по-дружески, как заговорщик. Ввести в игру новичка, ощутить его страхи — это придавало партии особую остроту, что не могло не волновать его.
Я присоединился к нему в углу стола, откуда начиналась раздача. Я был настолько счастлив, насколько это позволяло мое тщеславие. Что касается денег, у меня было двойное жалованье в этот месяц, путевые расходы, да и вообще, новичкам везет. Разве они не всегда выигрывают?
