. Зарубежные историки Э. Кинанн, Ч. Даннинг, М. Перри и В.И. Ульяновский поддержали Р.Г. Скрынникова и А.Л. Станиславского в их критике концепции первой крестьянской войны в России и пошли дальше, отказавшись от оценок Смуты как социального конфликта. Предпосылки Смуты, по их мнению, следует искать в общеевропейском кризисе конца XVI–XVII вв., а причины — не в социальной, а в политической и культурно-исторической плоскостях
[12]. Нетрудно заметить, что новые теории разрабатывались в основном на материалах ранних и заключительных этапов Смуты. Они нуждаются во всесторонней проверке на материалах кульминационного тушинского периода, который в течение последних тридцати лет оставался вне поля зрения исследователей.
За более чем триста лет научного изучения событий Смуты 1607–1610 гг. историки создали обширную и весьма репрезентативную источниковую базу, которая состоит из материалов различного происхождения: правительственных, тушинских, иностранных и разных видов актов, документов делопроизводства государственных учреждений, летописей, хроник, мемуаров, дневников, писем и т. д. Ее удалось существенно расширить за счет привлечения неизвестных тушинских и польских источников. Наиболее исследованными в источниковом плане являются материалы, вышедшие из правительственного лагеря, сочинения иностранцев, тогда как тушинские источники нуждаются в дополнительном изучении, чему посвящена первая глава исследования.
Анализируя события 1607–1610 гг., историки обычно использовали в качестве основных источников русские повести, сказания, летописи, хронографы, с помощью которых критически осмысливали показания иностранцев. Сохранившиеся документальные материалы привлекались в основном для уточнений и «иллюстраций» данных летописцев и мемуаристов. В процессе разысканий в библиотеках и архивах исследователи выявили несколько документальных комплексов 1607–1610 гг., что открывает возможность применить иной подход к изучению событий того времени. Необходимо, проанализировав немногие сохранившиеся документальные комплексы, взаимопроверить содержащиеся в них данные о событиях Смуты и с их помощью перепрочесть нарративные источники. Такой подход, по нашему мнению, позволяет восстановить в общих чертах объективную картину событий 1607–1610 гг. в России и внести существенные коррективы в сложившиеся представления о движении Лжедмитрия II.
Глава 1.
Документы и сочинения приверженцев Лжедмитрия II
Многолетние поиски источников по истории Смуты показали, что основной массив актовых и делопроизводственных материалов Лжедмитрия II, Воровской думы, приказов и местных властей погибли. В различных библиотеках и архивах в разных фондах отложились лишь небольшие коллекции или отдельные документы, написанные приверженцами самозванца. Именно поэтому информацию о том, что происходило в Тушине, исследователи черпают главным образом из дневников и мемуаров участников событий, в основном иностранцев: И. Будилы, М. Мархоцкого, К. Буссова, Я. Сапеги, которые, в свою очередь, в источниковедческом плане остаются недостаточно изученными.
Немногие сохранившиеся источники так или иначе связаны с основными группировками наемного войска, поэтому их можно условно разбить на четыре основные группы: 1) документы Лжедмитрия II и наемников времен «гетманства» М. Меховецкого, мемуары К. Буссова и И. Будилы; 2) документы и сочинения приверженцев Р. Ружинского; 3) русский «архив» и Дневник Я. Сапеги; 4) архив Мнишков и мемуары их сторонников.
§ 1. Документы Лжедмитрия II и наемников времен «гетманства» М. Меховецкого, мемуары К. Буссова и И. Будилы
Архивные материалы времени зарождения движения самозванца сохранились очень плохо. Исследователям удалось найти лишь несколько посланий, написанных М. Меховецким от имени Лжедмитрия II жителям Могилева 2 (12) июля 1607 г.[13], Сигизмунду III 20 (30) ноября 1607 г.[14], М. Вольскому 23 декабря (2 января) 1607 г.[15], и несколько писем наемников: М. Харлиньского К. Радзивиллу (?) 9 (19) октября 1607 г.[16], Ш. Харлиньского М. Радзивиллу 17 (27) октября 1607 г.
