— До тех пор, пока это не пахнет чем-то большим.
— Хорошо. Покажи мне такое письмо. С призывом к мятежу.
— А что, их нет?
— Возможно, что и есть. Только никто не знает где. У нас, во всяком случае, их нет.
— А снятые со своих постов чиновники?
— Хотя мы и знаем истинную причину их отставки, официально все выглядит совсем иначе. По-другому нельзя. Вожди могут найтись и новые — они уже не повторят ошибку прежних главарей мятежа. Тебя-то уж точно в гости не позовут…
Я только хмыкнул:
— Да уж… еще один замок не помешал бы…
Старик усмехается в усы.
— Не ожидал от тебя такой жадности!
Он смеется и наливает мне своего вина.
С замком действительно все получилось неожиданно. Поскольку покойный граф принял смерть от моей руки (причем, по настоянию епископа, это было преподнесено как благородный поединок), я формально мог претендовать на его наследство. И было оно весьма немаленьким! Помимо собственно замка тут были еще какие-то деревни и даже два города. Не шибко здоровых, но по, местным меркам, весьма небедных. И по каким-то там законам я мог все это заграбастать. Если только не вмешалась бы родня убиенного. По тем же законам они имели право вызвать меня на поединок. При этом причин для такового вызова у них было выше крыши. И грядущая бедность была в этом ряду далеко не последней, а как бы и не первой. Вся графова родня отличалась задиристостью и скверным характером, так что вызова можно было бы ожидать в самое ближайшее время. По тем же законам я не мог просто так отдать им все это хозяйство назад — меня бы просто не поняли и сочли это уж совсем за смертельное оскорбление. Так что ситуация была достаточно дурацкой.
Но массового сумасшествия в рядах родни так и не случилось — моя зловещая репутация послужила тому причиной. Скрестить клинки и копья с обычным рыцарем никто бы и не задумался. А вот выйти на поединок, исходом которого могло стать попадание прямиком в адские чертоги… настолько сильно жаба никого не задушила.
Так что по прошествии четырех месяцев я официально вступил в права наследования. Ибо прочих претендентов на это не нашлось.
По совету хитромудрого попа я пожаловал графовой родне часть теперь уже своих угодий. «Для возможности продолжить безбедное и почетное служение богу и королю» — во всяком случае, в грамоте было написано именно так. Никаких сомнений, куда именно пойдут деньги, при этом ни у кого не было — родня славилась безудержным мотовством и любовью к загулам. Но нормы приличия требовали от меня именно такого поступка.
Была и еще одна причина. Приняв дар, родня навсегда и безусловно лишалась даже возможности когда-либо претендовать на утраченные угодья. Узнав про это, я высказал Эрлиху свои сомнения относительно моего щедрого дара:
— Они же его не примут, святой отец!
— Отчего ты так решил?
— Так у них есть хотя бы шанс вернуть себе прежнее положение. Приняв дар, они его утратят! Или… есть еще какие-то хитрые варианты?
— Нет. Отказ является окончательным и бесповоротным. Если они нарушат свою клятву… от них отвернутся все. И церковь в первую очередь.
— Ну, с дворянством — понятно. Нарушить данное при всех слово… могут и в рыло насовать. А церковь? Разве не ее долг поддерживать даже и таких, заблудших людей?
— Преступивших клятву, данную на святых мощах? Опомнись, сын мой! Мы можем только молиться за них… навеки погубивших свою душу.
Да… что-то я еще не все в этом мире просек…
— А жаба их перед этим не задушит?
— Кто?
Объясняю епископу смысл этого выражения. Он звучно смеется и прикрывает рукой рот.
— Они уже не воины. Драчуны и забияки — да. И отменные! А вот рискнуть головою и бессмертной душой, даже не за честь рода, а всего лишь за золото… нет, на это они уже неспособны. Так что пусть не терзают тебя сомнения — ты отсекаешь гнилую ветвь некогда могучего дерева…
— Нечто вроде санитара леса?
— То есть? — удивился епископ.
Я коротко растолковал ему свою точку зрения на мои действия по облагораживанию дворянского сословия. Против моего ожидания, Эрлих воспринял это вполне всерьез.
— Пока что ты не сделал ничего, что противоречило бы этим словам. Не сомневаешься же ты в том, что все… павшие в последнее время от руки Серого рыцаря дворяне не являлись таким уж украшением своего сословия?
