Ага!
Щас!
Монахи свое дело знают добре, сонливость только усиливается.
Касаюсь правой рукой рукояти Рунного клинка…
Словно холодная волна окатывает меня всего!
Слух резко усиливается, и теперь я различаю малейшие интонации в голосах монахов.
Сидящий монах простужен, а тот, что стоит справа — слегка картавит. Слышу напряженное дыхание пленника и скрип его зубов по деревянному кляпу. Всю сонливость снимает как рукой!
Касаюсь левою рукой Кота и вижу, как аналогичный эффект происходит и с ним. Он встряхивает головой и поворачивается ко мне.
— Что это было, Сандр? — тихо шепчет он.
— Тс-с-с! Не мешай им! Это страшная штука — гипноз! Потом расскажу… — так же шепотом отвечаю ему я.
Спецназовцы отпускают пленного. Он более не рыпается, сидит тихо, плечи его безвольно обвисли.
По знаку сидящего монаха один из них извлекает изо рта стрелка деревянный кляп. Он почти пополам перегрызен! Обернувшись к Коту, показываю ему на эту деталь. Тот кивает и, забрав деревяшку, выскакивает с нею в коридор. Через минуту возвращается и снова становится рядом.
Надо же, пленный начинает повторять слова вслед за монахами! Эк они его…
Повернувшись к нам, брат Иан призывно машет рукою.
Подходим ближе и становимся так, чтобы все видеть и слышать.
— Как твое имя, брат? — негромко спрашивает сидящий монах.
— Брат Лорус… — словно сквозь сон отвечает стрелок.
— Каких высот ты достиг на пути своего служения?
— Я Ищущий.
— Сколь долго продолжается твой путь?
— Три года.
— Зачем ты пришел сюда?
— Мы сопровождали брата Манна. Он должен был донести до высших содержимое разговора нашего брата и Исчадия.
— Кого?
— Люди называют его Серым рыцарем. Это исчадие ада на земле — одна из самых страшных угроз нашему делу.
Стрелок говорит монотонно, не открывая глаз. Его глаза закрыты, он словно бы спит. Практически не делает пауз между словами, отчего я не сразу понимаю его слова.
— Почему тот, кто говорил с ним, убил себя?
— Он выполнил свой долг и заслужил единение с Незримым. Исчадие должно было видеть мужество нашего брата.
— Это было все, что ты должен был здесь делать? Ты не должен был уходить из замка?
— Нет. Мы должны были оставаться здесь. Ждать указаний, а до этого времени исполнять свою работу, на которую нанялись.
— Сколько вас тут было?
— Шесть человек.
— Где могут скрываться твои братья?
— В замке много таких мест.
— Их как-то можно отличить?
— Около входов обычно есть знак — спираль.
— Обычно?
— Есть и другие входы, я про них ничего не знаю.
— Как можно открыть двери в эти ходы?
— Надо нажать руками на два рычага. Один открывает запор, второй открывает дверь.
— В каком порядке надо на них нажимать?
— В любом…
— Твои братья ушли в сторону старой башни, что им там нужно?
Лорус молчит. Его тело еще больше обвисает в руках монахов.
Сидящий монах озабоченно наклоняется к нему и вслушивается.
Но даже со своего места я различаю, что пленный уже не дышит. Отпускаю рукоятку клинка, и обостренные чувства приходят в норму. Надо же! Какими свойствами обладает мое оружие!
— Он мертв, — поворачивается сидящий монах к брату Иану. — Жизненная сила покинула его. Это был крепкий человек — он долго сопротивлялся.
Все монахи встают в шеренгу и, наклонив головы, читают молитву.
Ну, ни хрена ж себе! Да уж… это будет покруче «испанского сапога»…
По пути в башню, не удержавшись, спрашиваю брата Иана об их методе допроса.
— Только немногие способны проводить этот ритуал, — вздохнув, отвечает он. — Это требует огромного расхода сил, и им теперь долго придется восстанавливаться. А в данном случае их еще ожидает месячный пост на хлебе и воде. И долгое молитвенное бдение.
— Почему?
— Допрашиваемый умер, и мы не сумели этого предотвратить.
— Это враг, он и так стремился к смерти.
— Прежде всего это человек! Наш долг — спасти его, а не покарать. Как бы то ни было, не проведи мы допроса — он бы еще жил.
— Боюсь, брат Иан, что недолго. Он почти перегрыз кляп. Еще немного — и мог откусить себе язык. И тогда он просто захлебнулся бы своей кровью. Я такие случаи знаю.
— Интересно! Не знал о таком способе самоубийства, учтем. Изначально я был удивлен вашей жестокостью — засунуть человеку в рот деревянный кляп! Теперь понимаю…. Но это не умаляет нашей вины.
