Когда старший лейтенант Горбунов стал распределять, кому и куда ползти, на меня сызнова накатило. Что-то сильно мне похреновело… Не так, как в горах, там ощущение совсем другое было. Но все равно — звоночек! Подползаю к командиру и шепотом поясняю ему свои ощущения.
— Что так? — спрашивает он.
— Не могу пояснить, товарищ старший лейтенант. Но чувства какие-то… раздерганные. Понимаю, что не так все, как быть должно. А что именно — сказать не могу.
— И что дальше?
— Есть у меня ощущение, товарищ старший лейтенант, что не один он здесь.
— Отчего же прочие не стреляют? Да и Саид всегда в одиночку работает, ты же знаешь.
— Как в одиночку? Да у него же прикрытие есть! Даже и на пленке это видно было!
— Есть. Только они в бою не участвуют, его охраняют. Стреляет, как правило, он один.
— А вот мне кажется, что сегодня стрелять будут и другие снайпера.
Горбунов качает головой, он сомневается.
— Ну, смотри, боец! Чего от меня-то хочешь?
— Вон там арык, — показываю я рукой. — По нему можно отсюда отползти, да и во фланг выйти.
— Кому?
— Странно он нас тут зажал, вам не кажется, товарищ старший лейтенант?
— Почему это?
— Судя по всему, он вон с той стороны стрелял, как вы думаете, товарищ старший лейтенант?
— Похоже.
— Так отчего он тогда не дождался, когда мы дальше пройдем? Здесь-то нас еще и кусты чуток прикрывают, а вот там, кроме травы — вообще ничего нет. Место почти открытое. В смысле — с его стороны открытое.
— Правильно мыслишь, — говорит командир, чуть приподняв голову и оглядев окрестности.
— А вот если кто-то еще здесь есть, то уже им там по нам стрелять не с руки, у нас горка за спиною будет. Разве что с краю вниз свесятся. Так тут уже и мы их прищучим свободно. Дистанция-то совсем плевая будет, не то что из снайперки — из пистолета попасть можно.
— Лады, — соглашается Горбунов после некоторого раздумья. — Что предлагаешь?
— Проползу по арыку, глядишь — и выйду в тыл злодеям! А там…
— Добро! Сам придумал — сам и выполняй! С тебя и спрос, коли плохо сделаешь! Только людей я не дам — некого. Что тебе еще нужно?
— Пистолет бы…
Командир фыркает и лезет в рюкзак.
— Держи! — протягивает он мне брезентовую кобуру непривычных очертаний. — Это «кольт». Разберешься?
Вытаскиваю пистолет. Это не знакомый «макар», оружие больше, но в руке сидит достаточно удобно. Старший лейтенант показывает мне, как его заряжать и менять обойму. Все просто. Загоняю патрон в ствол и ставлю курок на предохранительный взвод. Привешиваю кобуру на ремень, а запасную обойму убираю в карман.
Горбунов хлопает меня по плечу, и я тихонько соскальзываю в арык.
Сколько уже удалось проползти?
Осторожно выглядываю над краем арыка.
Ага… до наших отсюда метров сто пятьдесят… или чуть меньше. Дальше будет склон, поросший густым кустарником. Прятаться в нем хорошо, но и видимость не самая хорошая, стрелять уже не так комфортно. Не будет снайпер там сидеть, не то место. А вот перед ними кустики невысокие — очень даже…
Ползем дальше…
Что-то подкатило прямо к сердцу! Ощущение такое, будто меня положили на сковородку и сейчас разожгут под нею огонь! Сразу зачесались все руки и ноги, будто прополз по муравейнику. Это что за хрень такая? Вжимаюсь в дно арыка и перестаю дышать, только рука осторожно ползет к пистолету. В такой тесноте с автоматом я не развернусь, края канавы не дадут, надо будет вставать, хоть на колени. А значит — поднимать голову и плечи над краем арыка. Тут меня и уконтрапупят…
— Роберт! Вы хорошо меня видите?
— Если вы продвинетесь еще на пару метров, будет значительно лучше, сэр.
Не сразу врубаюсь, что говорят по-английски. Язык этот мне более-менее знаком. Спасибо Юльке, когда-то я за ней неслабо волочился. А поскольку поводов побыть с нею подольше наедине было не так уж и много, то напросился изучать вместе импортный язык. Она-то по-английски, как я по-русски шпарила, так что выглядело все вполне логично. Полгода мы добросовестно просиживали вместе чуть не каждый вечер, но мне так ничего и не обломилось. Кроме знания языка, который, откровенно говоря, не так уж был и нужен. Стать дипломатом я не рассчитывал — конкурс в МГИМО был длиною в хвост динозавра, и мне ничего здесь не светило. Несколько раз эффектно вставлял при разговоре подходящие фразы, пытался переводить песни — больше никакой пользы не извлек. Так что птица-говорун из меня не получилась. А вот птица-слухач, как сейчас выясняется, вышла очень даже неплохая.
