Локтем левой руки валю Мирну на землю и вскидываю правую руку, повернувшись вполоборота. Закрываю ее шкурой от стрел. Повисший на руке плащ дергается. Раз, второй.
Вот, значит, где осведомленные товарищи стоят — на левом фланге. Ну, хорошо, буду знать, где вас после разыскивать.
Слышу звон клинков и чуть опускаю руку.
Так…
Дознание мне проводить уже не придется…
Несколько солдат рубят в капусту каких-то типов с арбалетами. Ага, так они еще и не из вашей части, судя по всему? Ну да, форма на них немного другая, да и кольчуг не видно.
Продолжаю пятиться назад.
— Правее!
И вот уже дружеские руки втаскивают нас в прихожую.
Лязгает засовом дверь, и только тут я чувствую, как болят мои многочисленные синяки…
— Ты сумасшедшая! — прижимаю к себе сероглазку. — Ну, скажи, зачем, зачем ты пошла сюда?!
— А что я должна была делать?
— В замке сидеть! И ждать меня!
— Или вести о том, что вас всех сожгли…
— Ну, отчего ты всегда видишь во всем происходящем только грустные стороны?
— А тут есть еще и веселые? — она с интересом оглядывается по сторонам. — Покажешь?
— А по попе?
— Можешь меня отшлепать, — соглашается она. — Главное — что я теперь с тобой рядом и больше ничего тебе не грозит.
— Да и раньше не слишком-то…
— Если бы я не вышла к дому, — не соглашается Мирна, — он бы уже пару часов как горел синим огнем.
— С чего это вдруг?
— Я слышала такие разговоры. Такой вопрос обсуждался вполне серьезно. Даже воду подвезли, чтобы отстоять другие дома, если на них перекинется огонь. Тогда я сказала им, что пойду в дом и сама там все посмотрю. Меня поддержал городской голова, хотя были и те, кто возражал.
— Вот уж я с ними опосля всего побеседую…
— А пока — снимай кольчугу! Буду смотреть, что там у тебя такое!
— А что — должно было вырасти что-то новое?
— С тебя станется!
Появление Мирны подняло нам всем дух. Тем более что в ее корзине, которую она успела-таки прихватить в дом, была и еда, и вода. И не только вода…
Так что этот день завершился уже совсем на другой ноте, нежели предыдущие.
Перед сном я отловил-таки Лексли и спросил — видел ли он стычку среди солдат?
— И очень хорошо. Я же наверху с двумя арбалетами сидел, тебя прикрывать старался. Хотя, честно говоря, это уже был бы жест отчаяния. Если бы мы начали стрелять из дома…
— Да… Мирна сказала, что нас не подожгли только благодаря ее решению пойти в дом самой.
— Вот как? Это у кого ж такая идея родилась?
— Не знаю. Но городской голова был не против этого и поддержал ее. Вот и не стали нас поджигать.
— Ты смотри, а он крепким мужиком оказался! Надо будет с ним после всего выпить!
— Дай только вылезти отсюда — три дня гулять будем! Да, а что там со стрелками-то было? Рубить их за что стали?
— Так получилось-то, что они не в тебя стреляли.
— А в кого?
— В Мирну.
У меня отлила кровь от щек.
— Ты… точно это видел?
— Если бы ты не сбил ее на землю… да и не закрыл плащом…
Скрип моих зубов, наверное, был слышен даже на улице.
— Вот остальные солдаты и не выдержали. Они-то это тоже видели. Такого поступка здесь не простят… особенно в данной ситуации. Человек идет на смерть, чтобы спасти город. А тут кто-то хочет ему помешать… Стрелявшие еще легко отделались, их могли и на куски разорвать.
Вот, значит, как… Убей они сероглазку — планка у меня точно бы упала. И нашинковал бы я там народу… тихий ужас… И все было бы, как по заказу. Дом бы сожгли, меня тоже придавили бы где-нибудь… супротив такой толпы долго не выстоять.
Увидев мою реакцию на данные известия, Лексли не на шутку взволновался:
— Да разберемся мы, не переживай.
— Ладно… — хлопаю я его по плечу. — Пойду спать. А то все тело в синяках, лишний раз не повернешься…
Следующий день прошел уже значительно веселее. Еда пока была, да и солдаты вели себя уже не так настороженно.
По предложению Мирны мы не подаем признаков жизни, за исключением открытых окон. Время от времени кто-то из нас в них показывается. Но толпа уже не реагирует на это так остро.
К полудню цепь солдат поредела, часть отошла куда-то в тыл. Надо полагать, на отдых.
Меньше стало и народу.
Правда, эту ситуация сероглазка нам разъяснила. Расставленные вокруг города военные посты не давали уехать никому. Тем не менее часть горожан выбралась-таки за оцепление, и теперь они сидели в роще, ожидая известий. Уехать никуда они не могли, а в своих домах оставаться было страшно.
