— Да, милорд.
Наступило недолгое молчание.
— Ну, и? — спросил Вимси немного робко, — что ты скажешь, Бантер?
— Очень приятная леди, с вашего позволения, милорд.
— Она произвела на тебя такое впечатление? Конечно, обстоятельства довольно необычные.
— Да, милорд. Я, наверное, осмелился бы назвать их очень романтичными.
— Ты можешь осмелиться назвать их отвратительными, Бантер.
— Да, милорд, — проговорил Бантер сочувственным тоном.
— Ты не сбежишь с корабля, Бантер?
— Ни при каких обстоятельствах, милорд.
— Тогда не пугай меня больше. Мои нервы уже не те, что прежде. Вот записка. Отнеси ее и сделай, что сможешь.
— Хорошо, милорд.
— Да, и вот еще что, Бантер!
— Милорд?
— Похоже, я стал слишком прозрачен. Этого мне никак не хотелось бы. Если ты еще раз заметишь, что у меня все написано на физиономии, ты ведь намекнешь мне?
— Конечно, милорд.
Бантер тихо удалился, а Вимси обеспокоено подошел к зеркалу.
«Ничего не замечаю, — сказал он себе. — Не вижу, чтобы «щека бледнела и слеза катилась». Но, наверное, бесполезно было бы пытаться обмануть Бантера. Ну, не важно. Дело — прежде всего. В четыре норы лисы уже запущены. Что дальше? Как насчет этого Воэна?»
Когда Вимси случалось совершать вылазки в богемные круги, он неизменно обращался за помощью к мисс Марджори Фелпс. Она зарабатывала себе на жизнь изготовлением фарфоровых статуэток, и поэтому ее можно было найти либо в ее собственной мастерской, либо в мастерской кого-то из ее многочисленных друзей. Телефонный звонок в десять часов утра скорее всего заставал ее за поджариванием яичницы на газовой плите. По правде говоря, лорд Питер не стал бы утверждать, что они всегда были только друзьями и не выходили за рамки дружеских отношений. В ходе расследования дела о клубе «Беллона» были некие эпизоды, после которых было бы немного неловко обращаться за ее содействием в деле Харриет Вэйн, однако времени оставалось настолько мало, что Вимси уже не в состоянии был давать волю угрызениям совести. Он взялся за телефон, и с облегчением услышал «алло» на другом конце провода.
— Привет, Марджори! Это Питер Вимси. Как дела?
— Спасибо, хорошо. Рада снова слышать ваш мелодичный голос. Чем я могу помочь милорду Главному Сыщику?
— Знаете ли вы некоего Воэна, который имел отношение к делу об убийстве Филиппа Бойса?
— Ах, Питер! Вы им занимаетесь? Как здорово! На чьей вы стороне?
— На стороне защиты.
— Ура!
— С чего такие ликование и радость?
— Ну, это ведь гораздо интереснее и труднее, не так ли?
— Боюсь, что да. Кстати, вы не знакомы с мисс Вэйн?
— И да, и нет. Я видела ее с компанией Бойса — Воэна.
— Она вам симпатична?
— Не скажу, чтобы очень.
— А он? Я имею в виду Бойса.
— Сердце мое осталось к нему равнодушным.
— Я спросил, был ли он вам симпатичен.
— Ему нельзя было симпатизировать. В него можно было или влюбиться, или нет. Он не годился на роль веселого дружка, понимаете?
— О! А что собой представляет Воэн?
— Прихлебатель.
— Вот как?!
— Верный пес. Ничто не должно мешать развитию моего гениального друга. И все такое прочее.
— Вот как?!
— Да, что вы заладили «Вот как?!» да «Вот как?!». Вы хотите встретиться с этим Воэном?
— Если это не слишком сложно.
— Ну, являйтесь сегодня вечером с такси, и мы покружим по округе. Наверняка где-нибудь его обнаружим. А заодно и команду его противников, если они вам нужны — сторонников Харриет Вэйн.
— Тех девиц, которые давали свидетельские показания?
— Да. Мне кажется, вам должна понравиться Эйлунд Прайс. Она презирает всех, кто носит брюки, но в трудный момент на нее можно целиком положиться.
— Я приеду, Марджори. Вы со мной пообедаете?
— Питер, я бы с удовольствием, но, наверное, вынуждена буду отказаться. У меня страшно много дел.
— Ладненько. Тогда я прикачу около девяти.
В соответствии с договоренностью, в девять часов вечера Вимси с Марджори Фелпс оказались в такси и отправились на поиски.
— Я тут довольно долго висела на телефоне, — сказала Марджори, — и, кажется, мы сможем застать его у Кропоткиных. Они — бойсовцы, большевики и музыканты. Спиртное у них гадкое, а вот чай с лимоном опасности не представляет. Такси нас подождет?
