— Инспектор Райнхард сейчас допрашивает одного из соседей, — прошептал он. — Не могли бы вы подождать здесь, герр доктор? — И Хаусман предложи Либерману стул.
— Что случилось?
— Убит во сне.
— Кто?
— Господин Уберхорст, один из членов того спиритического кружка. Это ужасно.
Хаусман выглядел довольно бледным. Качая головой, он скрылся за коричневой занавеской, которая заколыхалась вслед за ним.
Либерман сел и стал ждать. Он силился услышать, что говорят на допросе, но сосед Уберхорста говорил слишком тихо: звучали вопросы, но не ответы.
Наконец Райнхард повысил голос:
— Спасибо за помощь, герр Кайп. Я вам очень благодарен.
— Не за что, инспектор. Жаль, что я не могу вам ничем больше помочь.
Занавеска отодвинулась, и Райнхард проводил бородатого мужчину в халате к двери.
— До свидания, герр Кайп.
— До свидания, инспектор.
Либерман поднялся со стула.
— Макс, — сказал Райнхард, — я так рад, что ты смог прийти.
— Я уговорил коллегу сделать обход моих больных. У меня всего час.
— Этого вполне достаточно. Хаусман сказал тебе, что произошло? — Либерман кивнул. — Предупреждаю тебя, это далеко не самое приятное зрелище.
Райнхард повел Либермана через беспорядок, царивший в мастерской, к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж. На площадке было всего две двери, одна из которых оказалась приоткрыта. Переступая порог, Либерман знал, что случилось нечто ужасное. В воздухе зловеще пахло металлом.
Маленькая комната была ярко освещена. Косые лучи света проникали между полосками потрепанных жалюзи, которые легкий ветер раскачивал из стороны в сторону, время от времени ударяя об оконную раму. Простой грубый стол стоял у стены. На нем была объемная чаша для умывания, кувшин, зеркало с ручкой и пенсне. Большую часть комнаты занимала огромная кровать на четырех столбиках с белыми муслиновыми занавесками. Со своего места Либерман увидел, что две занавески запятнаны кровью.
— Как его убили? — спросил Либерман.
— Похоже, забили дубинкой до смерти.
Либерман подошел к кровати и осторожно отодвинул в сторону ближайший кусок муслина. То, что он увидел, заставило его содрогнуться от отвращения. Желудок Макса сжался, и на мгновение ему показалось, что его сейчас стошнит.
На легких занавесках было множество пятен засохшей крови и волокнистых кусочков человеческого мяса. Герр Уберхорст (или то, что когда-то им было) все еще лежал, накрытый простынями, но половины лица просто не было. Его левая щека ввалилась внутрь, челюсть была раздавлена. Заглянув в рот, можно было разглядеть все до самого мягкого неба. Несколько выбитых зубов валялись вокруг мертвеца, некоторые застряли в его волосах, на которых засохла кровь. Что еще хуже, в верхней части черепа зияла дыра, открывая взгляду морщинистый розово-серый мозг. Он влажно блестел — странный плод, окруженный лепестками обломков костей.
Либерман сглотнул. Занавеска выскользнула из его руки.
— Тело нашла горничная сегодня в семь утра, когда пришла сменить постельное белье.
— Бедная девушка.
— Да, она до сих пор в шоке. Замок на входной двери не тронут, и ничто не указывает на то, что сюда вломились. Герр Кайп, сосед, не слышал ничего подозрительного ночью. Он и его семья спали совершенно спокойно.
— Я не вижу никаких следов борьбы.
— И простыни на кровати не сбились.
— Верно. Поэтому убийца, вероятно, напал на герра Уберхорста, когда тот спал.
— Ты считаешь, это был мужчина?
— Оскар, женщина, даже с тяжелой дубинкой, просто не могла нанести такие раны. Посмотри, какие они глубокие. Это явно сделал мужчина. Но с другой стороны, — добавил Райнхард, — скорее всего его убили неожиданно. Следовательно, Уберхорста не встревожило присутствие этого мужчины в спальне.
Либерман насмешливо посмотрел на своего друга.
— Я имею в виду, — пояснил Райнхард, — что он мог знать убийцу.
— Ты хочешь сказать, что его убил знакомый?
— Возможно.
— Герр Уберхорст был гомосексуалистом?
Райнхард пожал плечами.
— Конечно, он был чувствительным человеком. Но я понятия не имею, был ли он гомосексуалистом. — Он помолчал и добавил: — Хотя я так не думаю.
— Почему?
— Помнишь, как он говорил о фройляйн Лёвенштайн? Это маловероятно.
