— В таком случае эффект был, скорее, психологический.
— Верно.
— Они продолжали свои эксперименты?
— Да, как с животными, так и с людьми. Но мой дед пишет, что потом они их прекратили, потому что участились смертные случаи.
— Меня это не удивляет.
— Тем не менее, доктор Либерман, их опыты заканчивались успешно так же часто, как и у других врачей того времени. Переливание крови до сих пор считается очень опасным, и на него отваживаются только самые смелые, некоторые даже говорят — безрассудные врачи. Количество погибших и спасенных после этой процедуры примерно одинаково. Многие годы специалисты размышляют об этой непредсказуемости результатов, в качестве объяснения было предложено много теорий. Но большинство из этих теорий касаются отличий между типами крови и степени их совместимости. В прошлом огромным препятствием для этого являлась трудность определения типа. Как классифицировать различные типы крови? Великий хирург Теодор Биллрот задавал этот вопрос здесь, в Вене, около двадцати лет назад. — Мисс Лидгейт сделала паузу и отхлебнула чаю. — Мой дед открыл, что клетки крови, взятой у разных людей, либо легко смешиваются, либо слипаются, образуя своего рода комки. Он сделал вывод, что это сгущение крови — или его отсутствие — и было причиной неудач или успеха предыдущих экспериментов по переливанию крови. — Молодая женщина протянула руку, взяла «Книгу о крови» и сразу открыла ее на нужной странице. — Вот несколько рисунков того, что он наблюдал в микроскоп.
Она показала дневник Либерману. Сначала это было похоже на картинки из астрономии — зарисовки планет на орбите в разное время. Но каждая такая «вселенная» на самом деле была скоплением кровяных клеток разной степени густоты.
— Конечно, доктор Ландштайнер в своих исследованиях далеко продвинулся по сравнению с моим дедом, — продолжала Амелия Лидгейт. — Он обнаружил, что слипание клеток зависит от наличия на поверхности кровяных клеток двух антигенов, А и В… — Она вдруг замолчала, слегка покраснела и закрыла книгу. — Простите меня, доктор Либерман, вы, конечно, знакомы с публикациями доктора Ландштайнера.
— Нет, совсем нет. Пожалуйста, продолжайте.
— Боюсь, что вы говорите это просто из вежливости, доктор Либерман.
— Нет, мне в самом деле очень интересно.
Но, несмотря на это заявление и последовавшие уговоры Либермана, мисс Лидгейт отказалась продолжать.
Либерман решил отправиться домой пешком. Он пошел в южном направлении и оказался на Варингер-штрассе. Дойдя до Йозефинума — старого военно-медицинского колледжа — он остановился и сквозь высокую изгородь посмотрел на внушительного размера статую женщины, изображавшую Гигиену, богиню здоровья. Это была одна из нескольких классических статуй в Вене, которые он знал.
Богиня нависала над Либерманом, мощной рукой сжимая огромную змею, которая обвила ее руку и свисала с плеча, закрутившись спиралью. Она кормила этого гигантского змея, тем самым олицетворяя одновременно силу и милосердие. Когда солнечный луч пробился сквозь тучу, глаза статуи сверкнули тусклым оловянным блеском.
Райнхард открыл дверь в кабинет комиссара Брюгеля.
— А, Райнхард, — сказал Брюгель. — Входите.
Фон Булов сидел у стола комиссара. Он встал и небрежно поклонился.
Райнхард не ответил ему тем же, потому что был слишком рассержен.
— Фон Булов. Где вы были этим утром?
— Я ждал в своем кабинете с Хаусманом, как мы договаривались, — ответил фон Булов.
— Я пришел в пять минут восьмого, но вас не было.
— Потому что мы должны были встретиться в семь! Вы опоздали, Райнхард.
— Неправда! Мы договорились встретиться в восемь!
— Тогда, мы, наверное, друг друга не поняли, — сказал фон Булов, коварно улыбаясь.
— Господа, — громко сказал Брюгель. — Пожалуйста, садитесь.
Райнхард был абсолютно уверен, что никакого непонимания здесь не было.
— Итак, — сказал Брюгель, глядя на Райнхарда. — У меня хорошие новости. Поработав всего один день над делом Лёвенштайн, инспектор фон Булов уже произвел один арест.
— Простите, господин комиссар? — Райнхард был поражен. Он бросил взгляд на фон Булова, неподвижные черты лица которого не выражали никаких эмоций.
