— Знаешь, Митя, что я понял! Если бы не обнаружился этот третий, а по сути первый случай, мог бы доктор и не догадаться в чём дело.
— Это почему?
— Ведь потом убийца ещё до прихода докторов, которых вызывал, поднимал голову женщины из воды, словно спасая её. А значит ноги опускались в воду, никто и не догадывался, что раньше они свисали. А первый раз он этого ещё не учёл, только потом сообразил, мерзавец!
— Нет, Коля, тебе не просто надо идти в сыск, — восхитился Дмитрий. — тебе и учиться этому делу нужно. Я вот до этого не додумался.
— Может и буду учиться, дай только отвоевать… Но ты дальше рассказывай. Небось Спилсбери какие-то эксперименты проводил?
— Точно, был один эксперимент, очень рискованный. Он и Нил пригласили нескольких пловчих-ныряльщиц, по росту подобным жертвам. Пробовали самые разные ситуации насильственного погружения туловища и головы под воду. Каждый раз девушки отчаянно сопротивлялись, отбивались, хватались за ванну, за насильника.
— Это если хватать не за ноги?
— Да. Но вот Нил схватил одну пловчиху за ноги и внезапно дёрнул их на себя. Её голова и плечи так быстро соскользнули под воду, что руки не успели ни за что уцепиться. И почти сразу она вообще перестала двигаться. Нил испугался, выхватил её голову из воды! Предствавляешь, почти пол часа она была без сознания, еле-еле откачали, вернули к жизни.
— Вот так эксперимент!
— Да, но зато потом девушка рассказала, что помнит только одно: когда она скользнула под воду, вода в ту же секунду полилась через нос, и она потеряла сознание. У неё наступил шок. А ведь она ждала нападения и вообще отлично плавала. А жертвы убийцы были просто беззащитны.
— Что же с этим негодяем дальше было?
— Его судили как раз год назад. Здание суда чуть не разнесли сотни женщин. Ясное дело, осудили к смертной казни через повешение. Вот тебе, дружок, и история. — Митя потянулся всем телом, разминаясь. Сорвал чёрную ягодку полудикого винограда, сунул в рот. — Смотри-ка, сладкий, хотя и вяжет.
— Отличная история! Для меня просто интересно, а для вас, будущих юристов, небось и поучительна.
— Верно, здесь много следственных находок.
— А что, — спросил Кожевников, — газеты о ней не писали? Там, на фронте нам, конечно, не до газет, а всё же — совсем не слыхал.
— Не было бы войны, об этом во всём мире трубили бы, что-то вроде «Маньяк ванных комнат». Но сейчас и правда не до того.
Кожевников, как истинный разведчик, никогда не упускал из виду главное русло беседы, как бы далеко не приходилось уходить в сторону. Он первым вернулся к трагическому происшествию в мансарде.
— Так почему же, Митя, ты думаешь, что Женя не могла себя убить из-за любви?
— Не верю, и всё! Сейчас вспоминаю и думаю: странные были у них отношения, странная «любовь»!
Дмитрий смутился своей горячности. Ведь он думал так лишь потому, что ему казалось: Женя к нему не равнодушна. А если это было не так, если он ошибался?..
— Не знаю, Коля, зачем мне это нужно и что может получиться, но хочу тебя попросить… Дело деликатное, если тебе не понравится, покажется пошлым, скажи прямо, я не обижусь. Может, я и впрямь дурак!
— Да что ты все вокруг ходишь, извиняешься! Говори прямо.
Дмитрий пожал плечами:
— Ладно. Есть тут у вас медицинская сестра, Галина Акимчук.
— А чего же, знаю. — Кожевников, как истинный сердцеед, многозначительно повел бровями. — Славная молодочка, веселая, ласковая… А что?
— Да вот она-то любовница поручика Реутова.
Николай, казалось, не удивился.
— Что же, — сказал, — разбирается офицер в женщинах.
— А не мог бы ты с ней… ну… подружиться. — Дмитрий заглянул ему в глаза и сразу отвел взгляд. — Разузнать о нем побольше, но чтоб она ни о чем не догадывалась.
— А что же ты думаешь о нем выведать?
— Сам не знаю. — Митя покачал головой. — Может все это так, пшик! Ничего и нет. А может — вдруг какая-то зацепочка, фактик… Попробуешь?
— А почему бы и нет! — Николай рассмеялся, хлопнул товарища по спине. — Почему бы и нет, Митяй. Дело-то какое приятное! Да и не трудное будет, я думаю.
