Габи вытаращил глаза.
– Я же просил с ментолом! – он повернулся к профессору, словно ища подтверждения, и в это время Натаниэль вытащил из-под диванной подушки вторую пачку сигарет. Точно такую же, как и первая. Только цвет одной пачки был красным, а другой – зеленым.
– Которая из них твоя? – спросил Розовски.
Габи оторопело смотрел на сигареты, потом неуверенно протянул руку, коснулся одной, другой.
– Н-не знаю, – наконец, выдавил он.
– Ну-ну, не расстраивайся ты так, – сказал Розовски. – В конце концов, дальтонизм – это еще не преступление, – и, повернувшись к Гофману, пояснил: – Наш Габи путает красный цвет с зеленым. Видишь, пачка обычного «Данхилла» отличается от «Данхилла» с ментолом только цветом. Рисунок, размер, форма – абсолютно одинаковы. А цвет – нет. Обычная пачка – ярко-красная, а пачка ментоловых – ярко-зеленая.
Давид, прищурившись, посмотрел на Розовски.
– А как ты объясняешь случай с рабби Ицхаком? Это не противоречит твоей теории?
– Ничуть, – Натаниэль продолжал улыбаться. – Я хочу еще раз обратить твое внимание на два момента, связанные с книгой и с Ицхаком Лев Царфати, – он раскрыл книгу на первой странице. – Прочти. Вот здесь и здесь.
Давид Гофман прочел вслух:
– «Ибо наказаны будут не те, кто проливает кровь сынов Адама на сочную траву, забывая, что кровь – это душа, но те, кто скрывает за бельмами учености истинное, незамутненное зрение…». – Ну и что?
– А теперь внизу страницы.
Гофман посмотрел вниз.
– Та же самая фраза, – сказал он. – Видимо, Давид Сеньор вкладывал в нее особый смысл.
– В ее окраску, – поправил Розовски. – Обрати внимание на то, что на странице, в этом тексте, выделены другими цветами четыре слова: два в конце и два в начале. Верно?
– Верно.
– В начале, как видишь, в слове «дам» («кровь») первая буква – «далет» – окрашена красным, а в слове «деше» («трава») та же первая «далет» – зеленая. То есть, в соответствии с цветовыми, если можно так выразиться, характеристиками субъектов. А в конце страницы в слове «кровь» – первая «далет» окрашена зеленым, а в слове «трава» – красным. Черт побери, Давид Сеньор, преступник, словно издеваясь над теми, кто попытается раскрыть его тайну, то бишь, надо мной, фактически дает ключ, дает понять, что его «зрительный яд» не смертелен для дальтоников. И, кроме того, поскольку книга была передана сначала Ицхаку Лев Царфати, и вступительные слова книги обращены к нему, я сделал вывод, что, во-первых, Ицхак Лев Царфати страдал тем же недостатком, что и твой лаборант, – Розовски перевел взгляд на Габи, все еще сидевшего с опущенной головой. – И что Давид Сеньор, зная о недостатке старика, дает ему понять, что суть и тайна его книги заключается не в смысле выделенных им слов – во всей книге – а в сочетании использованных красок. Для чего он это сделал – не знаю. Не исключено, что, будучи, от природы наблюдательным человеком, Давид Сеньор мог обратить внимание на физиологический недостаток рабби Ицхака и впервые задуматься об особенностях цветового восприятия. А прислал он эту книгу сначала рабби Ицхаку потому, что убить хотел двух других. Поскольку Давид Сеньор уже знал, что на дальтоника – рабби Ицхака – его зрительный яд не подействует, он понимал, что книга беспрепятственно перейдет к двум другим – его врагам… вернее, тем, кого он считал своими врагами. Так и произошло.
– Ну, а как ты понял, что Габи дальтоник, – Гофман покосился на лаборанта. – Я вот только сейчас узнал об этом.
– Я тоже, – сказал Маркин. – Хотя и проработал с ним вместе почти полгода.
– В лаборатории он путал две папки, одна из которых была из зеленого пластика, а вторая из красного. Больше они не отличались друг от друга практически ничем внешне: ни толщиной, ни размерами. Я тогда отметил этот факт чисто механически.
– Но ведь он мог путать папки просто по рассеянности. Я, честно говоря, так и думал.
– А я проверил. Только что, на твоих глазах, с помощью сигарет «Данхилл». Кстати, терпеть их не могу. Это была вторая, контрольная, проверка, – Розовски засмеялся. – И все, как видишь, логично. Ицхак Лев был дальтоником. И все остроумные построения Давида Сеньора оказались бессильными перед этим природным дефектом. Так называемая магия несостоявшегося мессии не сработала.
