– Спрашивал.
– Так вот. После полудня мне позвонила некая дама и попросила о срочной встрече. Дама назвалась Галиной Соколовой, вдовой Ари Розенфельда. К сожалению, когда я приехал в отель, она уже ничего не могла сказать… – Розовски нахмурился. – Вот такие дела.
– Ну и ну, – Маркин покачал головой. – История становится все более запутанной.
– Итак: «Байт ле-Ам» желает знать, не вдова ли Розенфельда организовала убийство собственного мужа для получения страховки.
– Бывшего мужа, – поправил Маркин.
– Похоже, что не бывшего. Ну, об этом потом. Собственно, не так уж «Байт ле-Ам» желает знать. Просто они надеются, что я, ради пятидесяти тысяч, сварганю им нужные доказательства. Во всяком случае, именно так я понял намеки вице-президента, Нахшона Михаэли… Вдову убивают сразу по приезде. Это, как будто, разрушает их версию, но, – Натаниэль развел руками, – боюсь, что теперь они уже не нуждаются в моих услугах. Теперь у них отпала необходимость выплачивать страховку. Разве что отнести на кладбище чек и, уронив скупую слезу, приклеить его к надгробью.
– А как же наследница? Дочь? – спросил Алекс.
– Даже если мудрецам из «Байт ле-Ам» захочется, чтобы она оказалась тоже на подозрении, думаю, уж этого-то они ни от меня, ни от полиции требовать не смогут… Словом, их проблемы – я имею в виду «Байт ле-Ам» – теперь будут лежать в сфере юриспруденции. Они теперь будут искать адвокатов получше. А вовсе не сыщиков.
Алекс задумался.
– Хорошо, – сказал он. – Убийство произошло на вилле. А…
– Стоп, – Розовски предостерегающе поднял руку. – Я не собираюсь тратить свою нервную энергию за просто так. Не заставляй меня думать. Все-таки, дождемся ответа из «Байт ле-Ам», тогда я кое-что расскажу.
– А если ответа не будет?
– Какой-то ответ будет, – неуверенно сказал Натаниэль. – Или «да», или «нет». В конце концов, я могу и ошибаться. Чем черт не шутит? Вдруг им, и правда, истина дороже двух миллионов. Через минуту-две позвонят. А пока… Продолжим. О чем, бишь, я?
– О деталях самоубийства… то есть, убийства. Ты заговорил об идиотской инсценировке. Это-то ты можешь рассказать? Из чистого интереса.
– Пожалуй… Да, так вот. Выстрел был сделан из-за окна, из сада. При этом убийца, каким-то образом, воспользовался револьвером, точно соответствующим хранящемуся в сейфе убитого…
Снова зазвонил телефон. Маркин снял трубку.
– Да, – сказал он. – Да. Сейчас, – он протянул трубку Розовски. – Тебя, – сказал он. – Из полиции. По-моему, инспектор Алон.
– Алло, Розовски слушает, – сказал Натаниэль. – Привет, Ронен, как дела? Что-нибудь прояснилось?
– Если это можно так назвать, – мрачным голосом сказал инспектор Алон. – Ты, по-прежнему, занимаешься делом Розенфельда?
– Делом Розенфельда? – Розовски так искусно изобразил на лице недоумение, что, будь Ронен в кабинете, точно не поверил бы ему. – Почему – по-прежнему? Не занимался и не занимаюсь.
– В таком случае, тебя вряд ли заинтересуют результаты баллистической экспертизы.
– Почему же? Я, знаешь, как бросивший пить алкоголик. Того, несмотря ни на что, интересуют цены на спиртное, а меня, опять-таки, не смотря ни на что, интересуют детали преступлений.
– Ну-ну, – инспектор издал короткий смешок. – Что ж, слушай: пуля, убившая Галину Соколову, была выпущена из револьвера…
– …использованного перед этим в убийстве Шмулика Бройдера, – закончил Розовски.
– Ты знал об этом? – в голосе инспектора Алона слышалось неприкрытое разочарование. – А я-то надеялся тебя удивить.
– Догадался. Только что догадался. Установлено, кому принадлежал револьвер?
– Да. Револьвер «браунинг», был приобретен вице-президентом компании «Интер» Моше Левински. Правда, в полиции есть его заявление двухмесячной давности о том, что револьвер у него был украден. Кстати: именно он приходил в отель сегодня утром. Его опознал портье. Несмотря на близорукость, о которой ты сказал.
– Что ж, это серьезно, – сказал Розовски. – Правда, время не совпадает.
– Это мы еще проверим, – ответил Ронен Алон. – Портье мог ошибиться в определении времени. Да он, по-моему, и не смотрел на часы. Так, ответил наугад. Ты же сам помнишь, какой там сумасшедший дом.
