— А я знаю, — беспощадно продолжил Горленко. — Конкретно в деле Гроха преступники — обычные простофили-неудачники. К деньгам из кассы не притронулись — в то время как настоящая «Кошка» выгребает все подчистую. Никаких насмешек в наш адрес, а во время последних налетов «Кошка», вспомни, выдавала себя за сотрудников МГБ. «Наши» действовали без жестокости, а ведь «Кошка» нынче не усыпляет, а убивает.
— Ну почему же, — парировал начальник. — В последний раз они убили двоих, а в магазине было двадцать человек. — Глеб вдруг взял с тумбочки фуражку и приложил к груди — он иногда бывал сентиментальным. — Директор, бывший фронтовик, мужественный человек, кинулся в рукопашную, ну а в ответ пуля… Но жальче всех студенточку. Зашла, на свою голову, в промтовары. Шальная пуля никого не щадит…
— Свидетелей оставили, — согласился Коля, вспоминая. — Но согнали их, как скот, в подсобку. Открой глаза! У «Кошки» другой почерк! У нас просто обчистили карманы и стырили портфель у иностранцев и хотели убежать. Ты же читал вчера отчет от медиков. Как я понял, убитый всю жизнь принимал таблетки успокаивающего действия из-за какого-то наследственного подвоха в организме. Поэтому к снотворному, которое применяли, оказался более стоек, чем остальные. Вот и очухался на свою беду раньше времени. Причина смерти — разбитая об угол стола голова. Была драка. Даже огнестрел в деле не фигурирует! Никакая это не «Кошка».
— Да мало ли, — не сдавался начальник. — Грох, говорят, не доверял советским гостиницам и все ценное всегда носил с собой… Там достаточно большая сумма была в карманах. С такой добычей в кассу можно было и не лезть.
На такую глупость Коля даже не стал отвечать, а вернулся к аргументам по прошлым пунктам.
— И, кстати, харьковский след 48-го года я тоже изучил — опять же: кот не тот. Да, надпись совпадает, но сразу видно, что почерк другой, и рисунок совершенно не такой.
— Тьфу! — в сердцах гаркнул Глеб. — Ладно, ступай. Потом поговорим. Вот потому, Горленко, и считаю, что ты мой лучший следователь — все, шельмец, успел…
— Еще не все, — Коля почувствовал подвох и постарался сделать, что хотел, пока не отговорили. — Хочу сказать, что раз дело не такое серьезное, раз это не «Кошка», то я тебе для него не нужен. Не вправе я заниматься этим расследованием — слишком близко знаком с женой жертвы. Она бывшая харьковчанка, мы со Светланой с ней тесно дружили когда-то. Она и на свадьбе у нас была. Нельзя мне в это дело — будут подозрения…
— Эх… — растерялся Глеб. — Я знал, что она бывшая жена твоего бывшего приятеля, и ожидал чего-нибудь такого, но… Ключевым для меня было, что если кто раскроет это дело быстрее всех, так ты… А ты, выходит, вот как… Даже не знаю…
— Не переживайте, все в порядке, — вдруг раздалось из-за стоящей в углу вешалки. Коля резко обернулся. Высокий бледный тип с военной выправкой, но в штатском, вышел из укрытия и коротко кивнул в знак приветствия.
— Ну, знаете! — Глеб обиженно подскочил. — Вы, товарищ, уж определитесь. Хотите оставаться незамеченным для моих посетителей — так прячьтесь, нам скрывать нечего. Хотите здороваться — так выходите с самого начала. Теперь я из-за вас в глазах Горленко выгляжу скотиной…
— Вовсе не из-за него! — с укором выпалил Коля. Глеб должен был предупредить! Ерунда какая-то…
— Говорю же, все в порядке, — с нажимом повторил таинственный визитер. — Я зря, конечно, конспирацию затеял и за плащ ваш спрятался… Привычка подвела. А сейчас я понял, что ваш подчиненный вполне подходит для нашего дела… И мы, пожалуй, можем быть откровенны.
Незнакомец сел, по-бабьи скрестив ноги, и, сложив руки на груди, принялся дробно стучать пальцами. Колю это ужасно отвлекало.
— Знакомься, Горленко. Это… — Тут Глеб растерянно поморщился, словно не зная, может ли назвать имя длинного. — Это представитель заводской общественности Изюма. Их предприятие и вызвало чехословацкую делегацию в Харьков. Вернее в область. А в Харьков они уже на завершающем этапе приехали. Чтобы, как я понимаю, закрепить успех совместной деятельности и город посмотреть…
