Кэмпион наблюдал за этим из-за ее плеча. То, что предстало его взору, было тщательно исполненным карандашным этюдом женской фигуры в рваном рубище, с корзиной в руке и необычным полуиспуганным, полужаждущим выражением лица. Кроме того что моделью для этого рисунка, несомненно, служила миссис Поттер, Кэмпион не углядел в нем ничего особенного. Но рисунок этот был исключительно хорош.
Он поднял глаза и встретил пытливый взгляд Линды.
— Вы что-нибудь отметили? — спросила она требовательно.
— Нет, — ответил Кэмпион. — Ничего особенного, по-моему. Это что же такое? Этюд к картине маслом?
Линда вздохнула.
— Подождите минутку.
Довольно продолжительные раскопки в шкафу привели к появлению старого номера журнала «Галерея». Она лихорадочно перелистала его страницы, пока наконец не нашла нужную.
Там была во всю страницу помещена репродукция картины, изображающей толпу в современной одежде, окружившую крест с Распятым. В глубине виднелась в точности та же фигура, что и на рисунке.
Даже мистеру Кэмпиону, который был всего лишь дилетантом, ничего не стоило определить, что же это такое.
Линда повернула журнал так, чтобы он смог прочесть пояснительный текст на соседней странице.
«Мы помещаем здесь репродукцию седьмой картины Лафкадио, показанной в Лондоне в минувшем апреле. Эта работа, быть может, в какой-то мере наименее удачная из всей коллекции пока что представленных посмертно картин Джона Лафкадио, члена Королевской академии, тем не менее вполне отвечает представлениям об уровне этого блистательного мастера. Картина была приобретена Вэрли Трастом для картинной галереи музея Истона».
— Ну, теперь вы понимаете, что я имела в виду?
Мистер Кэмпион поднял рисунок со стола.
— Так это сделано вашим дедушкой? Я-то думал, что все его рисунки где-то хранятся.
— Именно так! — отрезала Линда. — Вы присядьте и послушайте. Когда я побывала в Риме, то назад вернулась через Париж. Вы слышали от меня, что поиски рисунков Томми не принесли мне успеха. Кто-то все время меня опережал и подчистил все. Но в Париже, где я провела несколько дней, мне пришло в голову, что он вполне мог отдать один или два наброска старику д'Эпернону, который содержал небольшое кафе на Монпарнасе. Я повидалась с ним. У него сдавались комнаты, и Томми всегда останавливался там, когда проездом из Рима бывал в Париже. — Мистер Кэмпион кивнул в знак того, что он внимательно слушает, и она быстро продолжила: — У д'Эпернона ничего не было, но владельцы соседнего кабачка оказались более полезными; и в конце концов я у них выудила кое-какие сведения. Выяснилось, что Томми приударял за их дочерью и подарил ей на память этот рисунок. Я его купила и привезла домой. А теперь вы понимаете, к чему я вас подвожу?
У мистера Кэмпиона возникло весьма неловкое ощущение собственной тупости.
— Но когда же Дакр мог увидеть эту картину впервые? — спросил он. — Вы что, показывали это ему?
Линда взяла в руки журнал.
— Вы не очень-то сообразительны, — сказала она. — Поглядите-ка. Эта картина, седьмая по счету из посмертно показанных работ дедушки, была торжественно распакована в галерее Салмона, как раз накануне прошлогоднего Воскресенья Показа. Согласно поставленным условиям, раньше этого срока к ней никто не должен был прикасаться или снимать с упаковки печати. Но к этому времени Томми уже шесть месяцев как расстался с девушкой из кабачка, а она сама успела благополучно выйти замуж и поселиться с мужем-пекарем в Эксе. А ее родители уверяли меня, что рисунок находится в их доме более восемнадцати месяцев.
— Да-а… — протянул мистер Кэмпион, который понемногу начинал прозревать истину. — И к чему же все это нас приводит?
— Сейчас поймете, — сердито ответила Линда. — Поглядите на бумагу этого рисунка, — она подняла ее к свету. — Вы видите водяной знак? Это ватман особого типа шершавой поверхностью, который стал выпускаться всего семь лет назад. Я помню его появление в продаже. Я была тогда студенткой.
— Что свидетельствует об одном, — вдруг бросил д'Урфи со своего подоконника, — дядюшка Лафкадио не является автором этого рисунка!
