— Да, — мягко сказал Аллейн, — я понимаю. Под этим небольшим делом вы, конечно, подразумеваете клуб в Ледерхеде, не так ли?
— Да, но…
— А теперь, — быстро произнес Аллейн, — вернемся к прошлой ночи. Кажется, лорд Роберт предложил проводить вас домой? Вы либо отказались, либо уклонились от ответа. Вы отправились домой одна?
Она могла бы с таким же успехом прямо спросить у него, как много ему известно, потому что этот вопрос был буквально написан у нее на лице. Он поблагодарил свою счастливую звезду за то, что потрудился поднять такой шум вокруг отключенного телефона Уизерса. Очевидно, Уизерс не стал звонить ей, чтобы согласовать показания. Испугался, что его телефон прослушивается, удовлетворенно подумал Аллейн и рискнул сделать следующее предположение:
— После бала вы снова встретились с капитаном Уизерсом, разве не так?
— Почему вы так решили?
— У меня для этого есть все основания. Машина капитана Уизерса была припаркована в соседнем переулке. Как долго вы сидели в машине, поджидая его?
— Я не сказала, что сидела в его машине.
— В таком случае, если капитан Уизерс утверждает, что прошлой ночью после бала он в сопровождении дамы отправился в «Матадор», я должен заключить, что этой дамой были не вы?
— Капитан Уизерс хочет оградить меня от неприятностей. Он очень внимателен.
— Неужели вы не понимаете, — сказал Аллейн, — что в ваших же интересах доказать, что вы оба сели в машину и уехали в «Матадор» прошлой ночью?
— Почему? Я вовсе не хочу, чтобы говорили…
— Миссис Холкат-Хэккет, — перебил ее Аллейн, — вы хотите, чтобы у вас с капитаном Уизерсом было алиби, или не хотите?
Она начала хватать ртом воздух, словно рыба, вытащенная на сушу, потом дико посмотрела на Фокса и ударилась в слезы.
Фокс поднялся, с тяжеловесным тактом отошел в дальний конец комнаты и принялся рассматривать фотографии лошадей на стене. Аллейн ждал, пока наманикюренные пальцы судорожно рылись в элегантной сумочке. И вот показался кружевной уголок носового платка, украшенный монограммой. Миссис Холкат-Хэккет судорожно дернула за него. Что-то с грохотом упало на пол. Аллейн наклонился и поднял вещицу, которую она уронила.
Это был золотой портсигар с вделанным в крышку медальоном, окруженным бриллиантами.
Миссис Холкат-Хэккет принялась с таким видом прижимать носовой платок к глазам, словно он был сделан из промокательной бумаги.
— Вы пугаете меня, — пробормотала она. — Я просто в отчаянии.
Аллейн задумчиво вертел в руках портсигар.
— Но у вас нет оснований приходить в ужас, совсем никаких оснований. Неужели вы не видите, что если сможете представить мне доказательства, что вы с капитаном Уизерсом прямо из Марсдон-Хауса поехали в «Матадор», это сразу же избавит вас от всяких подозрений в причастности к смерти лорда Роберта?
Он сделал паузу. Она принялась раскачиваться взад-вперед, ударяя друг о друга кулаками и поворачивая голову из стороны в сторону, словно автомат.
— Я не могу. Я просто не могу. Я больше не скажу ни слова. Ни единого слова. Это ужасно. Я больше ничего не скажу.
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Аллейн, немного смягчившись. — Не нужно ничего говорить. Я все узнаю из других источников. У вас изумительный портсигар. Медальон очень старый, я полагаю, времен итальянского Возрождения. Исключительная работа. Не удивлюсь, если автором этой тончайшей резьбы был сам Бенвенуто. Вам не известна история этого медальона?
— Нет. Он каким-то образом попал в руки к Морису, и тот вделал его в портсигар. Я без ума от старинных вещей, — всхлипнув, сказала миссис Холкат-Хэккет, — просто без ума.
Аллейн открыл крышку. Внутри было выгравировано: «Е. от М. У.». Он закрыл портсигар, но не спешил вернуть.
— Не потеряйте его, миссис Холкат-Хэккет. Этот медальон может украсить собой любую коллекцию. Вы не боитесь носить его при себе?
Казалось, его интерес помог ей взять себя в руки. Еще раз промокнув глаза, она сказала:
— Я так рассеянна. Может быть, мне и правда не следует носить его с собой. Только вчера ночью я едва не забыла его.
— Да? Где именно?
Не успел он задать вопрос, как на ее лице снова отразился ужас.
