— Вы позже не возвращались в Марсдон-Хаус?
— Какого черта мне там было нужно?
— Я подумал, может быть, ваша жена…
Генерал уставился на одну из фотографий, висевших на стене, и деревянным голосом произнес:
— Моя жена предпочла остаться. Кстати сказать, Роберт Госпелл обещал проводить ее домой.
— Однако он этого не сделал?
— Черт побери, сэр, моя жена не убийца!
— Лорд Роберт мог проводить вашу жену и вернуться обратно.
— Ну так он этого не сделал. Она сказала, что они разминулись в самом конце.
— Что касается вас, сэр. Вы привезли вашу дочь домой, а потом…
— Она мне не дочь! — с ударением произнес генерал. — Она дочь каких-то друзей моей жены. — Он сердито посмотрел на Аллейна и пробормотал себе под нос: — В мои времена это было неслыханно! Превращают женщину в какого-то тренера! А эта девчонка — жалкая, запуганная, тьфу!
— Хорошо, сэр, — сказал Аллейн. — Итак, вы проводили мисс…
— Бирнбаум. Бедолагу зовут Роуз Бирнбаум. Я называю ее крошкой.
— …Мисс Бирнбаум и после этого…
— Что?
— Остались дома?
К изумлению Аллейна, лицо генерала из терракотового стало пунцовым, но, казалось, он был не рассержен, а смущен. Он несколько раз с шумом выдохнул, потом надулся как ребенок и часто заморгал глазами. Наконец он сказал:
— Разрази меня гром, я не могу понять, какая, к черту, разница, лег я спать в двенадцать или в час?
— Возможно, вопрос показался вам несколько неуместным, — ответил Аллейн, — в таком случае прошу простить. Но в ходе полицейского расследования мы обязаны проверить алиби всех, кто имеет отношение к делу.
— Алиби! — загрохотал генерал. — Алиби! Помилуй Бог, сэр, не собираетесь ли вы заявить мне, что я нуждаюсь в алиби?! Дьявол и преисподняя…
— Но, генерал Холкат-Хэккет, — поспешно произнес Аллейн, пока генерал остановился, чтобы перевести дыхание, — все, кто был в гостях в Марсдон-Хаусе, нуждаются в алиби.
— Все, кто был в гостях! Все, кто был в гостях! Какого черта, сэр, ведь бедняга был убит в этом распроклятом такси, а не в бальном зале! Какой-нибудь большевистский фашист! — прокричал генерал, с немалым трудом осилив такое количество шипящих. Его вставная верхняя челюсть слегка сместилась, и он нетерпеливо поправил ее. — Все они одинаковы, — сконфуженно добавил он. — Все до единого.
Аллейн мучительно пытался найти какую-нибудь подходящую фразу, которая была бы доступна пониманию генерала Холкат-Хэккета. Он бросил умоляющий взгляд на Фокса, который сидел, невозмутимо уставившись на генерала поверх очков.
— Я уверен, вы меня поймете, сэр, — сказал наконец Аллейн, — мы всего лишь выполняем приказ.
— Что?!
«Подействовало!» — подумал Аллейн.
— Приказ! Надеюсь, я не хуже других знаю, в чем состоит мой долг, — заявил генерал, и Аллейн, вспомнив, как Каррадос употребил почти те же слова, подумал, что в данном случае они, пожалуй, прозвучали искренне. Он видел, что генерал действительно был намерен исполнить свой долг.
— Извините, — сказал генерал. — Я погорячился. Со мной теперь это часто случается. Несварение желудка, знаете ли.
— Этого достаточно, чтобы вывести из себя любого, сэр.
— Надо отдать вам должное, вы умеете держать себя в руках, — заметил генерал. — Итак, что от меня требуется?
— Вы должны сделать заявление, что больше не выходили из дому после того, как вернулись с бала, и по возможности предъявить свидетеля, который подтвердил бы ваши слова.
На лице генерала снова отразилось смущение.
— У меня нет свидетеля, — сказал он. — Никто не видел, как я ложился спать.
— Понятно. Ну что ж, сэр, с меня будет достаточно вашего слова, что вы больше не выходили из дому.
— Но, черт побери, я перед сном немного прогулялся… по площади. Я каждый день это делаю.
— В какое время?
— Понятия не имею.
— Даже приблизительно? После вашего возвращения прошло много времени?
— Достаточно. Я проводил девочку в ее комнату и разбудил горничную жены, чтобы она позаботилась о ней. Потом я спустился в библиотеку, чтобы выпить чего-нибудь, немного почитал. Наверное, задремал. Никак не мог решиться отправиться спать.
— Вы, случайно, не заметили, сколько было времени на часах, стоящих на камине?
