— Да, — сказала Милдред. — Вы не обидитесь, дорогой Родерик, если я отправлюсь спать? Видите ли, боюсь, я все равно ничего не пойму, и я страшно устала. Мне кажется, что горе ужасно утомляет, вы согласны? Трой, дорогая моя, позаботьтесь о Родерике, пожалуйста. Дональд придет позже, я не знаю, где он сейчас.
— Я думаю, он пошел провожать домой Бриджит, — сказал Аллейн, открывая перед Милдред дверь. — Ивлин хотела остаться наедине со своим мужем, а Дональд как раз поджидал в приемной в надежде на это.
— Похоже, что он очень привязан к ней, — сказала Милдред, остановившись в дверях и повернув к Аллейну заплаканное лицо. — Она хорошая девочка, как вы думаете, Родерик?
— Очень славная. Я думаю, она сумеет присмотреть за ним. Спокойной ночи, Милдред.
— Спокойной ночи.
Аллейн закрыл за ней дверь и вернулся к Трой.
— Могу я побыть здесь еще немного?
— Да, пожалуйста. Я хочу услышать все до конца. — Трой бросила на него быстрый взгляд. — Какой, должно быть, у вас наметанный глаз! Заметить на портсигаре следы чистящего порошка, это же просто потрясающе! А что еще вы заметили?
— Я заметил, что, хотя у вас глаза серые, в них есть зеленые искорки, а радужная оболочка по краям почти черная. Я заметил, что, когда вы улыбаетесь, у вас лицо становится не совсем симметричным. Я заметил, что на безымянном пальце левой руки у вас имеется пятно от киновари, как раз в том самом месте, где его должно было бы скрывать обручальное кольцо. Из этого я делаю заключение, мисс Трой, что вы художница, пишете маслом и не уделяете должного внимания своим прелестным ручкам.
— Пожалуйста, расскажите мне конец всей этой истории, — попросила Трой.
— Я лучше расскажу вам, что после сегодняшней встречи с вами я успел рассмотреть ваше дело и решил просить ордер на ваш арест. Обвинение — вы препятствуете офицеру полиции в исполнении его служебного долга.
— Не стройте из себя шута, — сказала Трой.
— Слушаюсь. На чем я остановился?
— Вы говорили, что третьим, что смутило вас в поведении Дэвидсона, было…
— Да. Третьим, что привлекло мое внимание, был способ убийства. Я думаю, Банчи не обиделся бы на меня за то, что, пока я говорю о его убийстве, я все время думаю только о женщине, к которой обращаюсь. Как вы полагаете? Он был такой чуткий и отзывчивый, чуть ироничный. Я уверен, что он прекрасно понимал, как недолго длится первое острое ощущение горя, просто люди не хотят в этом признаваться. Итак, Трой, человек, убивший его, знал, как мало усилий нужно для того, чтобы задушить человека, а об этом знает далеко не каждый убийца. Единственным следом насилия был шрам, оставшийся от удара портсигаром по виску. Врач знал бы, что не потребуется применять большой силы, а личный врач Банчи понимал бы к тому же, каким мощным союзником станет его слабое сердце. Дэвидсон рассказал мне о состоянии его здоровья, так как знал, что мне все равно станет известен тот факт, что он осматривал Банчи. Надо отдать ему должное, сэр Даниэль прекрасно владел собой во время беседы со мной. Он очень умен. Сегодня мы устраиваем обыск у него в доме. Фокс сейчас там. Я не думаю, что мы что-нибудь найдем, разве только тот злосчастный портсигар. Я лично больше уповаю на бумаги Даймитри. Вчера у меня не было возможности этим заняться.
— А что стало с плащом и шляпой Банчи?
— А вот это подводит нас к одному очень интересному эпизоду. Мы ищем этот плащ и шляпу со вчерашнего утра, но так и не нашли. Мы обошли всех мусорщиков и так далее, а также оповестили все почтовые отделения, которые принимают бандероли и посылки. Сегодня днем нам сообщили, что вчера во время часа пик на одном из почтовых отделений Западного района была оставлена бандероль. Она была вся обклеена двухпенсовыми марками, а на адресе было указано какое-то забытое Богом место в Китае. Адрес был написан печатными буквами — это любимый способ самовыражения у нашего шантажиста. Увы, бандероль уже отправлена, но, может быть, нам удастся ее отыскать, хотя шансов очень мало. А теперь подумайте, моя дорогая, у кого может быть неограниченный запас двухпенсовых марок?
