Наконец Бриджит остановилась. Аллейн, сидевший в своем кресле, так долго молчал, что она повернулась и взглянула ему в лицо.
— Очень странная история, правда? — спросила она.
— Действительно, странная, — согласился Аллейн. — Вы когда-нибудь кому-нибудь рассказывали об этом?
— Нет. Только Дональду. — Она поудобнее устроилась на каминном коврике. — Странно, — сказала она, — я должна бы бояться вас, но я не боюсь. А зачем Донне понадобилось приезжать сюда?
— Она хочет забрать вас домой и повидаться со мной, — рассеянно ответил Аллейн.
— Похоже, все хотят повидаться с вами. — Она обхватила колени руками. — Разве нет?
— Боюсь только, что причина не слишком лестная для меня.
— Ну, лично я думаю, что на самом деле вы кроткий, как ягненок, — сказала Бриджит.
— Как вы думаете, — спросил Аллейн, — кто-нибудь еще знает об этом потайном отделении?
— Навряд ли. Невозможно догадаться, что там есть тайник, если кто-нибудь не покажет вам.
— А слуги?
— Я уверена, что они ничего не знают. Барт захлопнул тайник, едва вошел сэр Даниэль.
— А сэр Даниэль когда-нибудь оставался один в этой комнате?
— Сэр Дан? Боже милостивый, уж не думаете ли вы, что моя душка сэр Дан имеет какое-то отношение к этому проклятому письму?
— Я просто хотел бы уточнить все детали.
— Если на то пошло, я уверена, что он ни до того, ни после не бывал в этой комнате, и в тот день он не оставался там один ни на секунду. Когда сэр Дан приходит к нам, слуги сразу же провожают его наверх. Барт ненавидит, когда посторонние заходят в его кабинет.
— А Даймитри, ресторатор, когда-нибудь заходил туда?
— Постойте… даже не знаю. Да, теперь припоминаю, он действительно беседовал там с Донной примерно за месяц до нашего бала. Я спустилась вниз первая и застала его одного в этой комнате.
— Когда это было? Вы можете вспомнить точную дату?
— Дайте подумать. Я постараюсь. Да, верно, это было десятого мая. Мы собирались ехать в Ньюмаркет, поэтому Даймитри пришел с утра пораньше.
— Вы могли бы поклясться, что он был один в комнате?
— Да, конечно. Но что все это значит?
— Послушайте, — сказал Аллейн. — Я хочу, чтобы вы забыли о нашем разговоре. Не рассказывайте о нем никому, даже Дональду. Понятно?
— Да, но…
— Я хочу, чтобы вы пообещали мне это.
— Ну ладно, обещаю.
— Слово чести?
— Слово чести.
В этот момент раздался звонок.
— А вот и ваша мама, — сказал Аллейн.
Когда Аллейн открыл дверь, чтобы впустить Ивлин Каррадос, он увидел лишь ее темный силуэт на фоне освещенной фонарями улицы. Ему трудно было разглядеть ее лицо, которое полностью находилось в тени. Поэтому, когда она вошла в гостиную, он был поражен ее необычайной бледностью, испуганным выражением глаз и нервно подрагивающими губами. Но тут он вспомнил, что она отправилась к себе и собиралась лечь спать, когда обнаружилось отсутствие Бриджит, и догадался, что она уже успела снять макияж и ей было не до того, чтобы накладывать его заново. Сердце его внезапно сжалось от сострадания. Возможно, Бриджит почувствовала то же самое, потому что вскрикнула и бросилась к матери. Леди Каррадос извечным материнским жестом взволнованно прижала Бриджит к себе: Ее тонкие руки были необыкновенно выразительны.
— Дорогая моя, — пробормотала она, с внезапной горячностью поцеловав Бриджит в волосы. — Как могла ты так напугать меня, Бриджит, как только ты могла?
— Я думала, ты не узнаешь. Донна, пожалуйста, не волнуйся. Все в порядке, честное слово. Просто мне нужно было поговорить по поводу Дональда. Я не хотела волновать тебя. Мне очень жаль, Донна, дорогая.
Леди Каррадос выпустила Бриджит из своих объятий и повернулась к Аллейну.
— Проходите и садитесь, Ивлин, — сказал он. — Вы напрасно так беспокоились. Я сразу отвез бы домой вашу дочь, но у нее были для меня кое-какие интересные новости, поэтому я подумал, что вы не станете возражать, если она проведет полчаса в моем обществе.
— Да, конечно, Родерик. Если бы я знала, где она, я бы не волновалась. А где Дональд? Я думала, он тоже здесь.
— Он в соседней комнате. Может быть, будет лучше, если Бриджит ненадолго присоединится к нему?
