От проектирования трактора-самохода меня отрывает телефонный звонок.
На связи – источник-барабан Слава, которого я зарядил на поиск бульдозера. Слава не выговаривает буковку «эр», либо совсем проглатывая ее, либо меняя на «эл».
– Есть лазговол, – шепчет источник, будучи в полной уверенности, что шепот не прослушивается, – надо вст'етиться. Я сейчас с т'убы звоню. В час буду возле мет'о. Подходите.
– А на трубу-то зачем забрался? – хотел было спросить я, но не успел, источник отключил связь.
Тем не менее все идет как надо. Два дня назад, встретившись в условленном месте – ленинской комнате нашего отделения, мы с пользой потратили три часа драгоценного времени. Два первых из них я грузил Славе, что в районе совершено страшное преступление, вся милиция на ушах, ожидается приезд министра (приезд действительно ожидался, правда немного по иному поводу), введены планы «Перехват» и «Сирена». Поэтому если ты, голубь, что-то знаешь, то, пока не поздно, рассказывай. «Я готов, – по-пионерски вскинув руку, ответил Слава, – сп'ашивайте! Кого г'охнули?» – «Никого, – постучал по деревянному подлокотнику я,– трактор дернули. Со стройки. На Малой Корытной». Женькин помощник минуту тер татуированной ладонью ухо, после переспросил:
«Кого, гово'ите, г'охнули?» – "Да никого не грохнули!!! – не выдержал я. – Трактор сперли со стройки! С фигней такой металлической впереди, как ее…
Бульдозер, короче! Понял?" – «Понял», – украдкой оглянувшись на портрет Ленина, кивнул Слава.
– Поспрашивай людишек, удочку закинь, мол, есть человек, желающий купить брату на день рождения трактор. Глядишь, кто-то проболтается. Мой телефон тот же самый, что и у твоего друга Евгения Филиппова. Жду.
И вот дождался. Позвонил человечек.
Кожей чувствую, не простой это угон, а сложный. Слишком нагло работали. При живом стороже, хотя и пьяном, при наличии забора, хотя и деревянного. Сторожа, кстати, мы в камере десять часов продержали, выпытывая правду. Но когда узнали, что он каждую ночь нажирается до отключки, выпустили.
В час дня я подошел к станции метро. Она у нас на территории единственная, в десяти минутах ходьбы от отделения. Слава стоит возле книжного развала, изучая томик Кафки. Это сурово. Евгению должно льстить, что его барабан убогим бестселлерам предпочитает мировую классику. Хотя на мой сугубо практический взгляд, первое от второго отличается количеством минут от начала чтения до момента засыпания.
– Кафка – ложь, но в нем намек… Здравствуйте, Вячеслав.
Источник вздрагивает, возвращает Кафку на фанерный лоток и идет к небольшому скверу, радующему глаз молодой листвой.
– Значит, есть ст'емная тема, – он сразу, по деловому приступает к делу, – па'у недель назад Анд'юша Большой Се'ежу Маленького на гуманита'ную помощь 'азвел. Чисто конк'етно. Большой в Голландии пару машин с лека'йствами выклянчил, якобы в помощь же'йтвам землет'ясения. А здесь Маленькому толкнул за пол-лимона зеленки. Маленький начал ба'ыгам втюхивать, уже за два, а те п'ове'или и отказались. Лекарства п'ос'очены. Ст'елку забили, Большой пальцы стал гнуть, ничего, мол, не знаю, у меня не были п'ос'очены, а у тебя вд'уг п'ос'очились. Ко'оче, бабки не ве'йнул. А дней пять назад Маленький в «Альбат'осе» бухал со своими и якобы гово'ил, что этого пидо'а Большого т'акто'ом пе'еедет. А у б'атвы ведь как заведено – пушку достал, ст'еяй, п'о т'актол сказал – дави. Иначе не авто'итетно.
– У какой ботвы? – не понял я.
– Да не у ботвы, а у б'атвы, – рассказчик сцепил ладони в дружеском пожатии.
Я пытаюсь в ускоренном режиме обработать полученную информацию. Из перечисленных названий знакомо только «Альбатрос». Кабак второсортный на той же Корытной. Я там еще не был, но наслышан. Что касается Большого и Маленького, то это ассоциируется исключительно с платным заведением на выходе из сквера. Но признаков некомпетентности я, разумеется, не подаю.
– Послушай, а ты сам-то откуда про все это знаешь? Не сидел ли ты в «Альботросе» случайно? С Маленьким?
– Нет, отвечаю! Деваха у меня там знакомая лаботает, она этот базал слышала.
– До Большого эти угрозы дошли?
