– Больше лезть некуда! – крикнул Ройс, перекрывая свист ветра, трепавшего их плащи. – Что дальше?
Противник поднял голову в капюшоне, оценивая колокольню. Они поднялись высоко, но колокольня Гром-галимуса была в полтора раза выше. Она уступала Коронной башне, однако дело было серьезное.
– Я настигну тебя прежде, чем ты туда доберешься, – сообщил Ройс, придвигаясь ближе. – И какой в этом толк?
Соперник повернулся к нему, и в этот момент ветер поймал его капюшон и отбросил назад. С бледного лица смотрели из-под изогнутых бровей злые раскосые глаза. Откинутые ветром волосы открывали широкий лоб и заостренные уши.
Это многое объясняет. Хотя бы в одном смысле мы родственники.
Они глядели друг на друга, их плащи хлопали, словно хвосты, – два кота, сошедшихся в смертельном споре за территорию.
– Кто ты? – спросил мир с резким восточным акцентом, выплевывая слова сквозь стиснутые зубы.
– Ты не знаешь? – удивился Ройс. – Я тот парень, кого ты пытался раздавить камнем. Или у тебя привычка поступать так с незнакомцами?
– Тебя не должно быть в Рошели. Это наше дело. Уходи сейчас – и тебя никто не тронет. Если продолжишь вмешиваться, то попадешь со своим другом в список.
Мир покосился вправо, ища путь к спасению.
– А есть список?
Ройс метнулся вперед, надеясь схватить запястье добычи. Мир столь же стремительно отпрянул. Попытался сменить руку, которой держался, но промахнулся, потерял равновесие и поехал по дальней стороне крыши, скользя по черепице на спине, словно мальчишка на санях. Он старался замедлить падение, упираясь ногами в ребра, но скорость была слишком высокой.
Ройс смотрел, затаив дыхание. Когда стоишь, вцепившись в кованое украшение на крыше, легко представить себя съезжающим по тому же маршруту, конец которого Ройс прекрасно знал.
Оказавшись на краю крыши, мир предпринял отчаянную попытку ухватиться за парапет балкона, но промахнулся более чем на фут. Его вынесло далеко за стены собора. Крика не было. Ройс это оценил. Он понятия не имел, кем был погибший, однако при иных обстоятельствах из него получился бы ценный член Рийрии.
Ну и хорошо, – подумал Ройс. – А нам пришлось бы сменить название.
Выбрав менее случайный и намного более долгий путь, он спустился на балкон и выглянул за парапет. Внизу были контрфорсы. Мертвец скорее всего пролетел между ними. Дальше текла река.
Ройс спустился на землю, не торопясь. Причина заключалась не только в том, что он сознавал последствия крошечной ошибки, но и в том, что никакой спешки не было. Он ожидал увидеть тело мир насаженным на морду горгульи или лежащим на берегу реки Роше, однако ничего не обнаружил. Ройс прошелся по берегу на юг, потом вернулся, но так и не заметил никаких следов тела.
Может, он упал в реку? Ройс взглянул на скат крыши Гром-галимуса. Теоретически возможно. И все равно, падение должно было быть болезненным и фатальным.
Ройс изучил залитую лунным светом поверхность воды, высматривая похожий на тело предмет. Ничего.
Как будто его птичка упорхнула.
* * *
Ройс потратил более часа, оглядывая подножие собора и берега реки, просто на всякий случай. Затем, удовлетворенный, направился к дому Хемсворт и поднялся по пустынной Мельничной улице, по которой как раз спускался Адриан. В такой час под крышей не сиделось только негодяям и бездомным. Ройсу пришлось напомнить себе, что он не принадлежит ни к одной из этих категорий, по крайней мере, сегодня. Это было странное чувство, но с недавних пор он испытывал его все чаще. В последние годы Ройс обнаружил, что действует в рамках закона. Подобный способ заработка был сопряжен с меньшим риском, но казался неправильным, все равно что писать левой рукой или ходить задом наперед.
Напарники встретились в тумане перед домом.
– Удалось? – спросил Адриан.
Ройс покачал головой.
– Отлично побегал. Осмотрел город с позиции белки.
– Он от тебя сбежал? – удивился Адриан.
– Он упал. Скорее всего погиб.
Они говорили шепотом. Того требовал туман. Ройс всегда любил плотный туман. Он снижал видимость, зато увеличивал расстояние, на которое разносился звук. А поскольку туман обычно спускался, когда менялась температура воздуха, то есть ночью или ранним утром, это был соратник вора и орудие убийцы. Весна и осень были сезонами низинных туманов, а реки – их гнездовьем. Сегодня ночью река потрудилась на славу, и масляный фонарь перед домом Эвелин Хемсворт лишь подсвечивал белую пелену.
