Настоятель был там, когда Ниса сменила гнездышко. Он все видел. Наверное, Августин много лет хранил тайну.
Когда настала его очередь говорить, настоятель приукрасил рассказ, выставив Фокса лихим героем, который сошелся со злым шерифом в отчаянной, героической схватке на мечах, продлившейся «не меньше часа». Но, может, именно так настоятелю и показалось. Церковники любили преувеличивать, чтобы добиться собственных целей.
– Не могу понять одну вещь, – сказал король. – Зачем шерифу Ноксу, уроженцу Уоррика, нанятому Бидлем Далгатом, убивать леди Далгат? Чего он добивался, Крисси?
Они проработали всю историю, чтобы у каждого был ответ на любой вопрос короля. Но за всю ночь никто ни разу не поднял именно этот вопрос.
Зачем шериф это сделал?
Рассеянность вполне можно было объяснить усталостью Фокса, исцелившего Скарлетт Додж, а потом Ройса. Но данный вопрос был очень важным. Как и все собравшиеся перед королем, Ройс выжидающе посмотрел на лорда Фокса. Тот помедлил. Мгновение изучал свои ноги, затем опасливо покосился не на короля, а на епископа Парнелла. Выпрямился и, глядя Винсенту в глаза, произнес:
– Полагаю, за этим стоит церковь Нифрона.
Глаза епископа полезли на лоб, а мажордом ахнул и прижал ладонь к губам.
– Это серьезное обвинение, – заявил король, и Ройс заметил, что впервые его голос лишился оскорбительных ноток.
– Абсурд! – воскликнул Парнелл.
– У меня нет доказательств, ваше величество, – признал Фокс. – И все же я уверен, что не ошибся.
– Ваше величество, я… – начал Парнелл.
Король вскинул руку, и епископ замолчал. Не отрывая взгляда от Фокса, Винсент сказал:
– Объяснись.
– Я считаю, что церковь желает захватить власть над Мараноном. Недавно получивший титул граф Вудроу Брага из Суонвика – самопровозглашенный имперец, сменивший графа Пурима, страстного монархиста. Манзар всегда был оплотом церкви. И, полагаю, можно сказать, что мой отец пробудился духовно, поскольку он тоже изменил свои предпочтения и теперь склоняется к имперцам.
– Нет ничего недостойного в том, что люди высокого положения проявляют интерес к своей церкви! – крикнул Парнелл.
– Конечно, – согласился Фокс. – Но недостойно давить и угрожать аристократам, которые не желают объединиться с церковью против своего короля. По приезде сюда я несколько раз беседовал с леди Далгат. Она рассказала, что ее отец неоднократно получал угрозы от церкви. Бидль выстоял и не поддался запугиванию, но, очевидно, с леди Далгат они выбрали более действенную тактику. Ей сообщили, что если она не подчинится, ее уберут. Полагаю, останься Нокс в живых, выяснилось бы, что ему предложили в качестве веского аргумента место дворецкого. Как вы проницательно заметили, его назначил сам Бидль, и вряд ли преемник графа нашел бы более подходящего претендента на эту должность.
– И от кого, она сказала, исходили эти угрозы? – спросил король, покосившись на епископа, который пристально смотрел на Фокса, словно желал прожечь в нем дыру.
– Она не сообщила, – ответил Фокс, не обращая внимания на Парнелла. – Леди Далгат была воплощением осмотрительности, ваше величество. И не могла довериться мне, ведь мой отец – имперец. Я пытался объяснить, что разорвал с ним отношения, поскольку считаю, что он предал моего короля, но доказательством тому было только мое слово. Сами знаете, сейчас это не много стоит.
– Ясно. – Король не отрывал взгляда от Фокса, словно завороженный, будто увидел волшебный трюк и теперь пытался понять, в чем секрет.
– Это ложь! – взвизгнул епископ. Он покраснел, его лицо покрылось каплями пота.
– В любом случае, я лишь рассуждаю, – произнес Фокс спокойным, рассудительным тоном. – Как я уже говорил, у меня нет доказательств. Я никого ни в чем не обвиняю. Его величество велел мне объясниться, и я это сделал.
Епископ взмахнул руками, сжатыми в кулаки, лицо скривилось от гнева. Будто не замечая этого, король зачарованно смотрел на Фокса.
– А ведь церковь взяла тебя под свое крыло, когда ты потерпел финансовый крах, – сказал король.
– Верно.
– И ты отплатил нам черной неблагодарностью, проходимец! – крикнул Парнелл.
