— Ничего, сейчас я приготовлю тебе достойное ложе. Огонь и дым быстрее донесут тебя в Вальгалу, чем прибудут первые всадники. — С неожиданной силой она подхватила мертвого и оттащила к трону. Усадила, поправила на голове обруч. Вернулась за мечом и положила Германариху на колени. Расправила одежды и после всех приготовлений, начала сносить к трону поленья, рассыпанные подле камина. Обложив поленьями трон, накинула сверху сорванные с ниш лиловые портьеры. Когда все было готово, вынула из камина горящую головню.
— Ну вот, милый, ты верно забыл, как в дни молодости, называл меня также: моя милая. Много лет назад ты сказал, что великие любви не знают и оттолкнул меня. Ты любил только себя одного. Я ушла и вернулась к тебе старой вельвой-прорицательницей. К этому времени ты превратился в великого и непобедимого Эрманариха и стал сравнивать себя с Одином. Что ж, слава и удача боевых походов проходящи, как и молодость. Милый мой, я приготовила последнее, достойное тебя ложе. Скоро ты встретишься с Отцом Павших[91], попадешь в его чертоги, где тебя встретят эйнхерии[92], приятели ветераны. Тебя отведут на достойное место, посадят рядом с Всеоотцом[93] и на пиру тебя будут обслуживать прекрасные валькирии, не чета мне. — Вельва рассмеялась и уронила горящую головню на ворох тряпья. Пламя, жадно урча, набросилось на портьеры, переметнулось на поленья. Желтые языки проворно заплясали вокруг трона. Взметнулись к небу, скрывая за собой великого царя и старого, отнюдь не бессмертного человека по имени Германарих из рода Амалов.
Вельва в полный голос запела, медленно отступая от костра к выходу:
— Сурт-Черный с юга едет
с огнем пожирающим ветви.
Солнце сверкнет в ответ
на мечах богов —
светлых асов и ванов!
— Зря мы отделились от Фридигерна, — мрачно заметил Альберих, натягивая уздечку и останавливая коня.
— Боишься? — усмехнулся Винитар.
Лесная дорога упиралась в неширокую речку-рось, берега которой густо заросли камышовыми зарослями и ивовыми прутьями. Всадники неуверенно топтались подле зарослей, обдумывая как поступить: переправляться или двигаться вдоль реки.
— Не бойся, я знаю эти места.
— И я знаю.
— Ты? — Винитар удивленно посмотрел на Альбериха, недоверчиво покачал головой:
— Не может быть.
— Думаешь, я все время был в телохранителях Германариха? Я был здесь вместе с тобой во время войны с росским архонтом Босом. Правда, в те времена, я был зеленым юнцом.
— Понятно, — буркнул Винитар. — Тем более, ты должен знать, что анты спустились на юг, навстречу гуннам, а росы, наши заклятые враги, избегают этих мест. По этим тропам, мы срежем путь и быстрее Фридигерна попадем в Дакию.
— На конях будет тяжело продираться сквозь чащу.
— Значит переправимся.
Камыши неожиданно раздвинулись и на дорогу, навстречу всадникам вышли обнаженные по пояс люди, вооруженные луками и копьями.
— О, Локки! О, змей Ермунганд! — Выкрикнул Винитар, вскидывая копье. Стрела вонзилась ему в глаз и пронзила череп. Гот вывалился из седла. Альберих уронил копьё и поднял руки. За его спиной послышался топот копыт. Около полусотни готов, торопились покинуть чернолесье и вновь соединиться с силами Фридигерна.
— Смотри, Лучезар, как ловко я выбил гота! — воскликнул юноша. Он, смеясь, приблизился к бледному Ансельму.
— Бусько, твоей рукой никак Перун правил, — отозвался русобородый, кудрявый мужчина. — Не даром ты сын колдованки.
Росы обступили гота. Альберих осторожно слез с коня, уставился на росов.
— Что будем с ним делать?
— Повесим, или распнем на ветле, как они с нами поступали, — угрюмо ответил Лучезар.
Альберих опустился на колени.
— Я хочу сказать, — голос хрипел и предательски дрожал, — человек, которого вы называете Кощеем — умер.
— Германарих умер!? — воскликнул потрясенно Бусько.
— Собаке собачья смерть, — Лучезар сплюнул. — Пошли росы, славную весть сказал гот, пусть живет.
Росы развернулись к кустам. Альберих растерянно захлопал глазами. Опомнившись, встал и побежал вслед за росами. Поймал за локоть, обвитый кожаными ремешками с металлическими бляшками, Бусько.
— Возьмите меня с собой?!
