Так текли боевые партизанские будни. Каждый вечер Зорич с командирами подводил итоги дня, и Ниночка Чопорова или Нестор Степовой радировали о партизанских делах в Главный штаб. Зорич проводил с бойцами политбеседы, а в двадцать три часа давали отбой.
Но зимняя ночь — длинная, и молодые партизаны ухитрялись провести часок-другой с приглянувшейся девушкой.
Как-то к майору Зоричу пришел Алоиз Ковач и попросил отпуск.
— Почему вы не обратились с этой просьбой к своему взводному? — удивился командир отряда.
Франтишек Пражма стоял рядом и пояснил:
— У Алоиза большая радость: у него родился сын. Жена пишет, что весь в Алоиза, такой же богатырь, и просит приехать поглядеть на первенца.
— Весит без малого пять килограммов, — пробасил Алоиз и расплылся в улыбке.
Александр Пантелеймонович засмеялся.
— Ну и боевые ребята у вас, судруг Пражма. Во всем им удача.
— Весточка, поди, с месяц шла. Женка, верно, вся извелась дожидаясь, — говорит Алоиз с той же добродушной улыбкой.
— Сколько же тебе нужно, чтобы обернуться?
— Поди, дня два уйдет только на дорогу. Ну, ясное дело, денек и на женку придется…
Александр Пантелеймонович был взволнован таким расчетом, но скрыл это за шуткой:
— Мало просишь, Алоиз. Не будет ли в обиде молодая жена?
Алоиз был медведь медведем, а тут нашелся:
— Не будет, пан велитель, ведь война! Вот закончится, проклятая, так все долги отдам.
Он возвратился точно в срок — через пять дней, которые дал ему командир отряда вместо трех просимых. Алоиз явился к Зоричу и отрапортовал, что прибыл.
— Ну, как сын? — спросил Александр Пантелеймонович.
Алоиз только головой покрутил в немом восторге.
— Как же, Алоиз, назвали вашего первенца?
Лесоруб радостно улыбался.
— Павкой назвали.
— Павкой?..
— Рассказал я Марии о русском парне из той… простреленной книги, что вы нам читали, пан майор, а манжелка и говорит: «Видно, муженек, хороший был человек этот русский парень. Так, может быть, и мы нашего назовем Павкой, как ты считаешь?» А я уже давно про себя так порешил, но делаю вид, будто Марии первой пришло это в голову, и отвечаю: «Что ж, ты у меня, манжелка, умница. Так и назовем». Только фарар вначале уперся: нет, говорит, такого имени — Павка, и хотел записать Павлом. Потом видит, что мы с манжелкой против, и записал, как хотели: Павкой.
Все эти дни Алоиз был необычно оживлен. С его лица не сходила улыбка, и если и раньше он славился добротой и отзывчивостью, то сейчас готов был отдать товарищу последний кусок. Хороший человек был Алоиз, и все радовались его счастью, хотя и не отказывали себе в удовольствии пошутить над его восторгами по поводу веса и роста малыша.
— Ой, Алоиз, — говорили друзья, — теперь, идя в бой, ты будешь оглядываться на мальца. Потерял отряд хорошего пулеметчика.
— Дурни! — серьезно отвечал богатырь. — Теперь Алоиз Ковач еще злей будет бить фашиста, чтобы скорей с ним покончить. В апреле, сказал манжелке, жди меня дома.
Он был полон веры в счастливое будущее своего первенца, как и его Мария, и это было естественное чувство людей, вся жизнь которых была впереди. Они были молоды и к тому же любили друг друга. Но шла война, а смерть, как известно, не разбирает, кто молод, кто стар. И нужно же было взводу Франтишека Пражмы завязать перестрелку с немцами! Алоиз с Павлиндой остались у пулемета, чтобы прикрыть отход товарищей. Немцы отошли, но и партизаны возвратились на базу с потерями: Алоиз Ковач был убит, а молодой обувщик смертельно ранен и скончался в тот же день.
Похороны устроили с фараром. Так пожелали словаки — друзья Алоиза и Павлинды. Сделали хорошие гробы и установили рядом, а девушки украсили их цветами и еловыми ветками. От местного национального комитета возложили венок, и еще кто-то принес два венка. Каждые десять минут сменялся почетный караул. Фарар отслужил панихиду. Гробы положили на сани, впереди шли девушки с венками, за ними друзья покойных, затем шел фарар с молитвенником в руках и строем — партизаны. Замыкали шествие жители села.
Могилы вырыли на кладбище, среди памятников и крестов. И тут, у могил, состоялась гражданская панихида. Майор Зорич произнес речь. Он говорил о том, Что родина Алоиза Ковача и Любомира Павлинды переживает трудные дни. Немецкие варвары вторглись в Чехословакию и захватили ее богатства. Но Чехословакия жива и будет жить, имея таких сыновей, как Алоиз Ковач и Любомир Павлинда.
