Даллов покачал головой:
— Просто не могу поверить, чтобы такой человек, как Рёсслер, тоже поскользнулся. Он всегда был весьма осмотрителен.
Оба задумчиво улыбнулись.
— Не могу сказать, чтобы я сильно за него переживал, — проговорил Даллов, — но все же, где он теперь?
— Остался ассистентом. Но читать лекции ему пока нельзя.
— Что ж, во всяком случае, это лучше, чем тюрьма, — сказал Даллов и усмехнулся. — А теперь, значит, я понадобился? — Он не мог скрыть триумфа.
Сильвия кивнула.
— Ладно, я подумаю, — сказал он.
— И долго?
Даллов хохотнул, заметив, как она взглянула на часы. Он пообещал ей принять решение к утру. Они допили вино, поболтали о Рёсслере и университете, потом он проводил ее. По дороге он спросил, вспомнила ли она о той вечеринке, на которую приглашала его два года тому назад: Сильвия в ответ лишь посмеялась и сказала, что все это он выдумал.
Заснул Даллов сразу же. Решать было нечего, поэтому спал он спокойно, без сновидений.
Утром он пошел к шефу и попросил расторгнуть трудовое соглашение. Он сказал, что по семейным причинам должен немедленно уехать. Тот удивился, но, поколебавшись, подписал все бумаги.
Когда в ресторан пришла Сильвия, Даллов уже ждал ее с вещами за одним из столиков на веранде. Он встал ей навстречу, она, заметив собранные вещи, улыбнулась.
— Только одно условие, — сказал Даллов, когда они сели за столик. Он провел пальцем по краю пустого пивного бокала и добавил: — Никаких лекций в семь утра.
Сильвия рассмеялась:
— Думаю, на этом никто теперь настаивать не будет.
Еще утром они переправились в Шапроде и сели в машины.
Перед Ростоком на шоссе произошел затор из-за встречной военной колонны. Передний водитель посигналил им, чтобы они съехали на обочину и остановились. Даллов открыл правую дверцу, включил музыку погромче. Он смотрел на медленно проезжавшие мимо огромные бронемашины. Один из бронетранспортеров остановился метрах в десяти от него; он смотрел на бледное, невыспавшееся лицо солдата. Дети еще, подумал Даллов. Он уставился на солдата, которому, видимо, было трудно разлеплять тяжелые веки. Он представил себе, что паренек теряет управление над бронетранспортером. Ему привиделось, как стальная махина вдруг отделяется от колонны и, виляя из стороны в сторону, надвигается на него. Вот огромные колеса наезжают на его маленький автомобиль, вот крошится под ними лобовое стекло. Бронетранспортер потащил бы машину перед собой, столкнул бы в кювет, переехал бы. Он видел себя спокойно сидящим в перевернутой машине, вцепившимся сведенными судорогой руками в руль, в то время как его, все еще улыбающегося, давит бронетранспортер. Так грезил Даллов с открытыми глазами, пока армейская колонна тянулась мимо. Он представил себе эту сцену до того отчетливо, что его прошиб пот. Заметив, как дрожит правая рука, он убрал ее с руля, но уже через несколько секунд дрожь унялась, и руку судорогой не свело.
— А ведь все могло бы кончиться и так, — громко сказал Даллов самому себе, потирая руку, — пожалуй, это и был мой последний шанс.
Когда проехал второй мотоциклист, замыкавший колонну, Даллов помахал Сильвии, включил мотор и вывел машину на шоссе. Низкое сентябрьское солнце слепило его, поэтому он спустил щиток. Спустя два часа они выехали на скоростное шоссе, и Даллов прибавил ходу, поглядывая в зеркальце, не отстает ли Сильвия.
К семи часам вечера они добрались до Лейпцига. Тут они попрощались, перемигнувшись подфарниками. Даллов приехал домой, поставил вещи в коридоре, включил телевизор, пошел в ванную, где долго стоял под душем. Потом подсел с бутылкой водки к пианино. Выключив звук телевизора, он смотрел на движущиеся картинки. Затем громко и бравурно сыграл короткие пьески Шопена, которые помнил наизусть, поглядывая на телевизор, где, как в немом кино, народ приветствовал солдат, к которым, судя по всему, прибыли генералы. Женщины с детишками на руках бросали цветы сидящим на танках солдатам, другие кадры показывали пражан в дружеской беседе с солдатами. Довольно быстро Даллов выпил всю бутылку, после чего выключил телевизор и пошел в спальню. Прежде чем раздеться, он завел будильник, поставил его на нужный час. Ему хотелось прийти завтра в университет вовремя.
