— Что с Юзефом? Какая муха укусила тебя, милый кузен? — с деланным смехом произнесла находчивая Ядя, желая вывести этим симпатичного гостя из неприятного для него положения. — Пан Дуров, я уверена, не совсем доволен такой болтливостью!
— Пью за здоровье пана Дурова! — весело крикнул старый Канут. — Какими бы путями вы ни попали в войско, но раз вы в нем и так горячо любите военное дело, да поможет вам бог! Храбрость — лучшее украшение каждого юноши! — И, говоря это, пан Казимир скосил глаза в сторону вспыхнувшего до ушей племянника.
Юзек понял намек дяди и весь сгорел со стыда.
Между тем хозяин подал знак выходить из-за стола, и под новые звуки полонеза гости Канутов покинули столовую и разошлись по приготовленным для них комнатам, где их ждали сладкий сон и мягкие постели.
Белая эльфа в новой роли
Маленькая уютная спаленка, бывшая детская Юзека Вышмирского, гостеприимно приняла под свой кров обоих улан. Прямо на полу, поверх груды ковров (постели были уступлены гостям) лежали мягкие перины, представляя собою весьма уютное и удобное ложе. В переднем углу висело распятие из слоновой кости, и на высоком каменном пьедестале высилась мраморная статуя Мадонны, перед которой теплилась серебряная лампада.
— Послушай, Вышмирский, — едва перешагнув порог комнаты, произнесла Надя. — Зачем понадобилось тебе выдавать меня перед твоими родными и гостями? Мой побег из дому — тайна… А кто не умеет хранить чужих тайн — тот болтун.
— Отвяжись! — грубо отрезал молодой хозяин. — Если тебе не нравится мое поведение, дерись со мною, что ли! Слава богу, у каждого из нас нет недостатка в сабле! А читать себе нотации всякому мальчишке я не позволю… Пожалуйста, оставь меня в покое. Я хочу спать.
И, говоря все это тем же ворчливым тоном, он бросился, не раздеваясь, на свое ложе и зарылся головой в подушки.
Надя пожала плечами и тоже растянулась на мягкой постели, сбросив предварительно сапоги и мундир.
Все ее оживление мигом пропало. На душе стало пусто, тоскливо и обидно на Юзека. Она не могла понять причины его внезапной заносчивости и гнева. Юзек Вышмирский был далеко не чужд ее душе. Она успела привыкнуть к мальчику и полюбить его. Он все-таки был ее единственный друг и товарищ среди всех этих больших и сильных людей, которые их окружали в ее новой полковой жизни. Женственный, скорее похожий на девочку, нежели на юношу-солдата, Юзек возбуждал в ней горячее сочувствие и жалость. И вдруг этот Юзек так неожиданно гадко обошелся с ней. За что? Что дурного она сделала ему? Эта странная ссора, намек на дуэль… О, как все это смешно и глупо!.. И, стараясь забыться и ни о чем не думать, Надя повернулась на бок и всеми силами пыталась заснуть.
Легкая дремота уже слегка кружила голову девушки, мешая и туманя ее мысли, как неожиданно дверь в их горнице скрипнула, отворилась, и белое видение с прозрачными крылышками появилось на пороге.
— Тсс! — приложив пальчик к губам, произнесло чуть слышно белое видение. — Я к тебе, Юзек. Спит твой товарищ?
— Как мертвый! — отвечал, бросив мельком взгляд на лежащую с закрытыми глазами Надю, Вышмирский. — Двигайся потише, Зося, чтобы не разбудить его. Что тебе нужно, крошка?
— Юзек, мой мальчик, братец мой милый, — начала девочка тихим, но быстрым шепотом, и Надя была поражена новым, глубоко печальным выражением в ее голосе, так несвойственным веселой, жизнерадостной паненке, — Юзек, милый, ты боишься похода?
— Не знаю, крошка! — произнес тот. — Иногда мне кажется, что быть убитым не так уже страшно, но когда я подумаю о тебе, о нашем замке, о кузине Яде, о, тогда!.. Зачем, зачем дяде Кануту понадобилось сделать меня солдатом?
— Слушай, Юзеф! — серьезно, как взрослая, заговорила Зося. — Ты знаешь, как я люблю тебя… А когда так сильно любишь и молишься за близкое существо, как я молюсь за тебя, молишься много и часто, господь его сохранит, непременно сохранит, вот увидишь! И божия матерь сохранит тебя для нас, мой Юзек! Я ведь буду так горячо, так много молиться за тебя. И потом, слушай, у меня есть крестик, распятие Исуса, вот он… Это распятие мать надела мне на шею, когда умирала… Возьми его, Юзек. Оно оградит тебя от всего дурного. Я верю в это, я знаю, тебя не убьют. Юзя мой, братец мой милый! Ты не можешь умереть, ты такой юный, здоровый, красивый! Вот оно — распятие… Сам Исус и его святая матерь сохранят тебя при помощи его…
