Каждый из этих двойников совершает одно и то же, но действия их описаны в разных словах, они только чуть разнятся именно в “приметах”, чуть различаются по внешнему выражению, но не по смыслу, который каждый раз один и тот же и представляет собой “смеховой возврат” к самому себе. Это своеобразное смеховое абстрагирование, но абстрагирование не возвышающее, а снижающее героев:
После отца их было за ними помесье незнамо в коем уезде:
У Еремы деревня, у Фомы сельцо.
Деревня пуста, а сельцо без людей.
Свой у них был покой и просторен —
У Еремы клеть, у Фомы изба.
Клеть пуста, а в ызбе никово.
Этот “смеховой возврат” подчеркнут и внешне действиями обоих “героев”. Так, отправившись на базар, чтобы позавтракать, и оставшись без еды, они встают и кланяются друг другу “не ведомо о чем”:
Люди ядят, а они, аки оглядни, глядят,
Зевают да вздыхают, да усы потирают.
И вставши они друг другу челом, а не ведомо о чом.
Эта деталь очень тонкая: Фома и Ерема как бы обращены друг к другу, их действие — зеркальная симметрия, они зависят друг от друга, и оба поэтому находят друг в друге свое раскрытие. Фома начинает действие, а Ерема, повторяя это действие, как бы разъясняет его, указывает на безысходность их нищеты и неудачливости.
При всем сходстве двух братьев между ними есть и различия: второй повторяет действие в усиленном виде, ему достается больше, чем первому, ибо именно второй разъясняет первого, заканчивает эпизод:
Захотелось им, двум братом, к обедне итти:
Ерема вшел в церковь, Фома в олтарь,
Ерема крестится, Фома кланяется,
Ерема стал на крылос, Фома на другой,
Ерема запел, а Фома завопил.
Обоих их выгоняют из церкви:
Ерему в шею, Фому в толчки,
Ерема в двери, Фома в окно,
Ерема ушел, а Фома убежал.
В сущности, тема двойничества и двойников начинается в русской литературе именно с “Повести о Фоме и Ереме”. Эта тема всегда связана с темой судьбы, роковой предопределенности жизни, преследования человека роком. Эта тема в той же ситуации звучит и в “Повести о Горе Злочастии”, где Горе — роковой двойник молодца. Разумеется, и в данном случае, зародившись в недрах смехового мира, тема рокового двойника уже в “Повести о Горе Злочастии” становится темой трагической. Именно в этом последнем аспекте она выступит впоследствии у Гоголя (“Нос”), Достоевского (“Двойник” и др.}, Андрея Белого (“Петербург”) и т.д.
Смеховое раздвоение мира — мира действительности и мира смехового — требует своей маркированности. Оно не всегда сразу заметно, и поэтому его необходимо подчеркнуть, внешне отметить, тем более что всякого рода внешние отметки подчеркивают смеховую, чисто внешнюю сущность сообщаемого. Смех — всегда смех над наружным, кажущимся, механическим.
Поэтому в смеховых произведениях часто играет огромную роль грамматическое или звуковое сходство тех двух частей, на которые распадается изложение. Внешнее сходство обеих частей еще более подчеркивает как бы марионеточный, “петрушечный” характер смехового мира. Обе части строятся синтаксически сходно, хотя синтаксическое повторение редко бывает полным повторением, счет слогов и слов в обеих частях тоже бывает разным. Одинаковым бывает в обеих частях смехового повторения положение подлежащего и сказуемого.
См., например, “Послание дворительное недругу” (Русская сатира, с. 30):
И еще тебе, господине, добро доспею,— ехати к тебе не смею.
Живеш ты, господине, вкупе,— а толчеш в ступе.
И то завернется у тобя в пупе,— потому что ты добре опалчив вкруте.
И яз твоего величества не боюс — и впред тебе прнгожус.
Да велел ты, господине, взяти ржи — и ты, господине, не учини в ней лжи.
То, что первая и вторая части смехового повтора соотносятся друг с другом, подчеркивается сходством окончаний обеих частей: чем-то вроде рифмы, своеобразным “смеховым эхом”.
“Смеховым эхом” могут быть, при некотором синтаксическом параллелизме обеих частей и рифма, и аллитерация, смысловая близость окончаний даже при отсутствии близости грамматической и звуковой, шуточная этимология, каламбурное разъяснение в окончании второй части окончания первой, смеховая этимология и смеховое сближение и сопоставление двух совершенно различных слов.
