Ему не хватало только движения. Ежедневная прогулка по тюремному двору была недостаточна для поддержания хорошей физической формы, поэтому Жозеф упражнялся в фехтовании по часу каждое утро. Конечно, ему не разрешалось иметь оружие, но он забавлялся, делая выпады и парируя удары гусиным пером. Но разве не этим занимались писатели? А если у него не было противника, кроме самого себя? Но он, вероятно, всегда был своим самым яростным врагом.
Бесспорно, Жозеф страдал от отсутствия общения, пребывая постоянно в обществе нескольких тюремщиков и таких же, как он, заключенных, а не в широком кругу знакомых, которых заимел, став мужем Жанны. И естественно, его раздражало, что он не может уходить и приходить, как ему хочется.
Но при этом удивляло, как мало изменилась его жизнь. Меликур-Отель предоставлял все удобства для комфортного существования и все развлечения, которые мог предложить
Париж. Но виконт чувствовал себя в нем пленником, особенно после Нового года, когда перестал получать письма от Мари-Лор, напоминавшие, какой могла бы быть его жизнь.
Заключение в Бастилию оказалось вызовом, брошенным ему жизнью, и внесло в нее новизну. Можно было не обращать внимания на неудобства или преодолевать их; одиночество располагало к размышлениям. Также было интересно наблюдать за тюремщиками и охраной. Здесь Жозеф замечал ряд упущений, которые могли бы позволить умному узнику — быстрому на ногу и соответственно переодетому — предпринять попытку к побегу. Заключенному совершенно отчаявшемуся, в отличие от него. Таким мог бы он стать, если бы его дело затянулось.
Жанна навещала супруга каждую неделю. Он смеялся над ее рассказами и сплетнями, кивал, слушая остроумные замечания о политической ситуации. Он жалел, что не может сказать, что не следует так непоколебимо верить в счастливый исход его дела. К счастью, месье дю Плесси был более откровенным.
Жозефу нравился этот сообразительный адвокат. Жозеф, покорно отвечая на вопросы, восстановил в памяти все, что он делал в день убийства. Он без труда вспомнил всех книготорговцев, к которым он заходил, и даже приблизительное время своих посещений. Если с бароном разделались за поздним завтраком в середине дня, то, вероятно, в это время Жозеф доставил книги толстому рассеянному типу по имени Блуэ. Он торговал религиозной литературой, но любил иметь в запасе несколько сочинений философов-атеистов.
После Блуэ, когда Жозеф направлялся к черному ходу богатого дома Риго, его толкнул прохожий. Он смутно помнил, что как раз тогда у него и начала болеть нога. А затем в голове все перепуталось, и неудивительно, что Риго сумел выманить у него лишние экземпляры книг. В последнюю очередь Жозеф посетил лавку Берне, поскольку у них было маленькое помещение без отдельного входа и безопаснее было явиться туда под покровом темноты.
— Какая ирония судьбы, — заметил он, обращаясь к месье дю Плесси, — что Берне, доктор Берне, единственный, кто рассказал инспектору Лебрану, что я был в Монпелье. Этого и достаточно, чтобы доказать, что я был в городе. И никаких доказательств, что я не был у барона.
Дю Плесси кивнул и записал основные факты.
— Мы должны заставить Блуз или Риго подтвердить ваше алиби, — сказал он. — Нам повезло, что король недавно смягчил законы о цензуре, поэтому будет легче снять с вас обвинение в книжной контрабанде.
— А каковы шансы, — спрашивал Жозеф, — что какой-нибудь книготорговец признается, что торговал запрещенными книгами? Даже если его будет спрашивать такой добросовестный и приятный человек, как вы, дорогой месье?
Дю Плесси вздохнул. Хорошо, признался он, шансов никаких. Все же они с Батистом в тот же вечер поедут в Монпелье посмотреть, не смогут ли узнать еще что-нибудь. Они отсутствовали уже несколько недель, с Пасхи. Ладно, думал Жозеф, по крайней мере Батист чем-то занят. Что касается успеха этой поездки, то он лишь пожал плечами. Конечно, надо надеяться на лучшее, но у него были некоторые сомнения.
Жозеф рассеянно смотрел в окно на толпу уличных мальчишек, выпрашивавших су у хорошо одетого прохожего. Тот пожал плечами, опустил руку в карман своего шерстяного плаща, швырнул несколько монет в канаву и поспешил дальше. Красивый легкий плащ, подумал Жозеф, должно быть, наступила теплая погода. Да, теперь он почувствовал веяние весеннего ветерка. И мальчишки бегали босиком. В январе, когда он начал наблюдать за ними и они прыгали через кучки грязного снега, их ноги до лодыжек были обернуты тряпками.
