Прованс
Конец декабря 1783 года
В тот день, когда карета с герцогом и герцогиней прогромыхала по подъемному мосту и въехала во двор, у Бертранды нашлась менее веселая пословица: «Кто смеется в пятницу, тот заплачет в воскресенье».
Праздник закончился. Герцогиня в тот же день вызвала к себе Николя.
Он провел у нее около часа, а затем несколько часов расхаживал, что-то записывал, пытаясь разделить ее приказания на отдельные задания.
— Мне предстоит распределить обязанности, — объявил он за ужином в буфетной. У него печально опустились плечи. — Это никому не понравится, — добавил он.
— Ладно, — ответила Бертранда, — но сначала давайте послушаем, что расскажет нам Жак о Париже. Надо чем-то занять наши головы, когда начнут болеть спины. Жак, расскажи нам о свадьбе.
— Она была в соборе, — начал Жак, — там окна из цветного стекла и всех нас окрасило в разные цвета, и…
Он продолжал описывать суету парижских улиц, богатство и великолепие Меликур-Отеля, изумительные таланты девушек из Пале-Рояля, где, казалось, герцог провел большую часть времени и даже, добавил Жак с усмешкой, пару раз поделился «развлечением» со своим камердинером.
— А какова, — спросил кто-то, когда завистливый смех утих, — жена виконта?
— Ужасно некрасивая, — ответил Жак, — даже вообразить невозможно, как джентльмен может с ней спать.
Мари-Лор не могла сдержать радостного вздоха.
— Однако, — продолжал он, — маркиза хорошая хозяйка; слуги ей преданы: из них не вытянешь ни одной сплетни, так хорошо им платят. У нее хороший стол, хотя гостей бывает немного. Но те, кого она принимает, очень интересны. Ее подруга актриса мадемуазель Бовуазен. — Он бросил взгляд на Мари-Лор. — О-ля-ля, я никогда не видел такой красавицы. — Для большего впечатления Жак помолчал. — Никто никогда не видал такой красавицы. И у нее репутация…
— Ладно, ладно, пока достаточно, Жак. Завтра мы послушаем, что было дальше. — Вмешательство Николя встретили криками и свистом.
Жак ухмыльнулся и возвратился к еде. Остальные успокоились и приготовились слушать объявления, не сулящие ничего хорошего.
— Через две недели будет банкет и бал по случаю Нового года, — сообщил Николя. — Так что надо как следует убрать и вычистить бальный зал. — Он мрачно кивнул: — Да, каждую подвеску на каждом хрустальном канделябре! Меню должно быть на кухне пересмотрено, ибо герцогиня наконец чудесным образом забеременела.
Еще несколько свистков последовали за этим сообщением, как и несколько взглядов, устремившихся на Мари-Лор.
— Тихо! — крикнул Николя. Во всяком случае, беременная Горгона предупредила его, что она теперь должна быть очень осторожна в еде.
Месье Коле в страшной обиде вышел из комнаты, оскорбленный подозрением, что в его кухне могут готовиться блюда, тяжелые для пищеварения.)
— Плотники вернутся сразу после праздников, — сказал Николя, — чтобы построить что-то вроде нового охотничьего домика для герцога, а также апартаменты для нового члена семьи.
— Значит, снова будут стремянки и тряпки, — проворчала Бертранда, — и повсюду известковая пыль.
— И потребуется, — закончил Николя, — почти полностью обновить гардероб герцогини с учетом ее положения. Ее горничной нужна помощница, — он кивнул в сторону Луизы, — чтобы разобрать вещи из одиннадцати сундуков, которые привезли из Парижа. Не говоря уже о разных коробках с лентами, чулками, шляпами и перчатками.
— А, и Мари-Лор…
Слава Богу! По крайней мере она получит свои деньги.
— … мадам хочет, чтобы ты сегодня подавала чай в библиотеке.
У девушки вытянулось лицо.
— Нет, — добавил он, — она не сказала, когда тебе заплатит.
