Но сначала Нефру-ра посетила свою мать. Царица жила в другой части дворца. Ее покои выходили на большой балкон, где в праздничные дни она показывалась двору и народу. И сегодня там уже собралось в ожидании такого события очень много людей: ведь слухи во дворце распространяются быстро.
Нам не позволили войти в покои царицы: Хатшепсут хотела остаться наедине с дочерью. Поэтому мы смешались с толпой. Небем-васт тотчас же подошла к толстому, добродушному на вид человеку и зашепталась с ним. Это был дворцовый привратник.
Все терпеливо ждали. Говорили вполголоса. Наконец послышались возгласы:
– Добрый бог! Царь Макара!
– Супруга бога! Рука бога Нефру-ра!
– Даруйте нам дыхание! Да живем мы созерцанием ваших ликов!
Когда показались обе царственные особы, разразилось неописуемое ликование. Меня оттеснили, так что я видела их только издали. Нежное личико Нефру-ра стало как будто еще меньше под большим убором в виде коршуна, который украшал голову царевны как знак ее сана. Мне показалось, что она боязливо смотрела на шумную толпу. Но ее мать улыбалась.
Затем Нефру-ра села в приготовленные носилки, а мы пошли рядом.
Храм Амона, главный храм царского города, я видела один-единственный раз, когда меня вели во дворец. Мне казалось, что это было уже давно, хотя не прошло еще и года. С тех пор на меня обрушилось такое множество событий, что я лишь смутно припоминала две огромные башни, образующие ворота, и обелиски, в позолоте которых отражалось солнце.
Но теперь мне было дозволено вступить в это священное место.
Когда я прошла между башнями в передний двор, то испугалась, что меня заставят в одиночку перейти через площадь. Она была так огромна, что я могла бы затеряться там. День только начинался, и двор был почти пуст. Только в правой галерее стояла группа людей. От нее отделилась женщина и направилась к нам.
Размеры этого храма были так велики, что подавляли меня. Деревянные колонны, украшавшие крытые галереи дворца, выглядели маленькими по сравнению с каменными гигантами, окружавшими широкий передний двор и напоминавшими огромные цветы лотоса. Колонны упирались в тяжелые каменные перекладины, в тени которых можно было обогнуть весь двор, подобно тому как корабль идет под парусом под прикрытием берега, чтобы избежать бури в открытом море.
Здесь все было построено не из легкого дерева или недолговечного, высушенного на солнце кирпича, а воздвигнуто из прочного камня – навсегда. Ведь здесь жил не земной царь, а сам бессмертный Амон, владыка престолов, царь богов.
Я робко осмотрелась, как будто могла увидеть его.
Но на высоких колоннах не было божьего лица, их украшали только раскрытые чашечки цветов лотоса. Тогда я еще не знала, что статуя Амона находилась в святая святых храма, в том месте, куда имели доступ лишь немногие – посвященные жрецы и цари.
Направлявшаяся к нам женщина подошла к Нефру-ра. Она помогла царевне выйти из носилок, так как от входа в зал нас отделяло всего несколько шагов. Это была та самая жрица, которая в течение нескольких лет представляла супругу бога, а теперь должна была посвятить царевну в ее обязанности.
Свита царевны осталась у входа. Все знали, что в сам храм, жилище великого бога, им доступа не было. Я присела на корточки рядом с Небем-васт и успела услышать, как она кому-то прошептала:
– Привратник сказал, что Руи сегодня полночи не был дома, а Мерит…
Но тут жрец взял меня за руку.
– Идем со мной, – сказал он и пошел впереди. Он не вошел в большой зал, а, минуя вход, провел меня туда, где был оставлен узкий проход между внешней стеной и стеной храма. Казалось, мы шли по дну глубокого ущелья, а высокие стены давали такую холодную тень, что меня даже бросило в дрожь. Наконец, в том месте, где внутренняя галерея несколько расширялась, мой провожатый провел меня через одну из дверей в небольшое помещение. Там нас встретил такой сильный аромат, что у меня перехватило дыхание. Перед боковым алтарем трое мужчин воскуряли фимиам. Но мы быстро пересекли и это помещение и вошли в совсем небольшую комнату, где на полу сидела на корточках кучка молоденьких девушек.
