* * *
Они дошли до площади — большой, идеально круглой. По окружности выстроились магазины со всякой всячиной. Здесь продавали хлеб, сладости, книги, хозяйственные мелочи и даже елочные игрушки. За витриной, увешанной сияющими шарами и разноцветными гирляндами, Аста заметила нескольких покупателей. В воздухе витал аромат свежей выпечки и деревянной стружки. Брусчатка, отглаженная миллионами ног, блестела на солнце, и в ясном майском небе плыли, будто заблудившись среди бескрайней синевы, два маленьких облачка.
Тайса ушла за мороженым. Лин и Аста присели на скамейку под деревом, которая тоже парила в воздухе, — гладкая доска без ножек и креплений. Ирис улеглась рядом на земле.
— Думаю, ты здесь приживешься, — сказал вдруг Лин. — Тебе идет местная одежда. И вы с Тайсой так хорошо смотритесь. Подружитесь, может.
— Надеюсь. — Аста запрокинула голову, посмотрела в небо сквозь листву. — Она чудесная. Наверно, у нее много друзей…
— Друзей много не бывает. — Лин наклонился, почесал Ирис за ухом и добавил задумчиво: — Ей нужны друзья. Она намного сильнее, чем кажется, и слабее тоже. Как-то у женщин это одновременно — и то и другое, меня это всегда удивляло…
Вернулась Тайса, раздала всем мороженое. Ирис тоже получила свою порцию с двумя сливочными шариками и ела, зажав вафельный рожок между передними лапами и слизывая мороженое длинным языком.
— Ой, а сколько оно стоит? — спохватилась Аста. — Какие у вас тут деньги вообще?
— Сегодня я угощаю. — Тайса вынула из маленького кошелька на поясе две монетки, протянула на ладони. — А деньги — серебро и медь, простая чеканка по весу. Так во многих местах, скрытых на картах, — удобно, не надо менять, когда путешествуешь. Бывает еще золото, но это на очень дорогие приобретения, вроде дома или лошадей. Хотя некоторые торгуют и в валюте ближайшего города — то есть в нашем случае в евро. В основном те, кто время от времени там бывает.
— Понятно. А мороженое тоже какое-нибудь… м-м-м, волшебное, как все тут?
Тайса даже рассмеялась:
— Не бойся, оно не улетит! Оно самое обычное, сливочное и фруктовое. Но вкусное — я его иногда для нашего кафе заказываю. Попробуй.
Асте досталось малиновое с абрикосовым — розовый и бледно-оранжевый шарики в крапинках свежих фруктов. Давно забытый вкус детства, такого солнечного и волшебного.
Старый сад у бабушки, тенистый малинник за домом — темные, почти синие резные листья на фоне выбеленной стены, сладкие ягоды, оставляющие на пальцах капли сока. Томас набирал в ладонь самых крупных, сколько мог удержать, а потом подносил сестре ко рту и говорил: «Подъезжает грузовик, открывайте ворота!», и Аста, зажмурившись, проглатывала ароматную малиновую горку — сок растекался по губам, капал на платье — ох и нагорит опять от мамы, но разве это важно… Она утыкалась лицом в теплую братову ладонь, чувствовала его запах — такой чужой уже запах взрослой жизни, большого серьезного мира, в котором она пока не была… И еще чего-то совсем детского, простого. Такпахнут разогретые солнцем волосы, мамины, оладьи, папины формочки — они используются для литья разноцветных свечей на Рождество… А у крыльца падали на покатую, крытую серым волнистым шифером крышу крупные бархатные абрикосы. Падали, ударяясь о мох, которым крыша поросла за многие годы, скатывались вниз, в траву. Аста с братом собирали их в ведра, а потом вместе с бабушкой садились выбирать косточки, складывать в большую кастрюлю сочные половинки. На сушку, на повидло… И зимой потом пили чай с этим повидлом, вспоминали теплые дни — и вдруг все летние запахи оживали в одной ложке. И где-то там, на границе этих запахов — дома и внешнего, чужого мира, на границе детства и юности, — Томас ушел, а она осталась… И никогда с тех пор малина не была такой вкусной.
— …Эй. Ешь, а то примерзнешь, — донесся до нее голос Тайсы.
— А?.. — Она как будто очнулась от яркого сна. — Да, я ем… Очень вкусно. Слушай, а насчет того, что река сказала: сокровище здесь… Это как понимать?
— Да как хочешь понимай, — отозвался Лин. — Арна не объясняет — она пророчествует, дает советы или указания, а разбирать их приходится нам. Люди в возрасте, вроде моего деда, умеют это лучше всех — жизненный опыт, но даже они иногда понятия не имеют, о чем речь. Вот как в этом случае.
