- Ты и сейчас так думаешь?
- Я часто думал, что мог бы заслонить его прежде, чем это сделал он.
- Почему же ты этого не сделал?
- Не знаю.
- Так вот, ты успел это сделать. Он вынес тебя к своим, но ты был уже мертв. Ты умер, а он остался жить.
- Нет. Все было наоборот. Ведь я стою перед тобой.
- Это здесь. А в мире, который является для вас только возможным, тебя нет.
Я поверил ей, хотя не мог себе представить этого странного мира. Мира Возможного. И отсутствие себя в этом мире я не мог представить.
Был еще день. Я просил ее рассказать мне о Мире Возможного. И она рассказывала. И мир ее был прекрасен. Не своими городами и реками, не полетами за пределы солнечной системы и радостным трудом. Он был прекрасен мыслями, чувствами и отношениями людей. Она рассказала мне про моих друзей. О белобрысом худом поэте, который стал Великим Физиком. И о других, которых уже не было на этой Земле или о которых я ничего не знал. И чем больше она рассказывала, тем явственнее я понимал, что моя жизнь была цепочкой маленьких и больших предательств, невидимых окружающим, потому что они были спрятаны глубоко в душе; цепочкой страхов и сомнений, когда нужно было действовать прямо и решительно; цепочкой недомолвок, которые незаметно перерастали в боль и страдания других людей.
Я испугался любви к женщине, испугался, что она затянет меня в свой непонятный мне мир. И я посоветовал ей избавиться от ребенка, чтобы быть свободным. Я спрятался за спину своего лучшего друга, когда нам в лица смотрели ухмыляющиеся дула автоматов. Я не подал руки одному человеку, когда тот в этом нуждался, посмеялся над другим, когда этого не следовало делать, я ушел, когда мне не нужно было уходить, закрыл глаза, когда нужно было смотреть еще пристальнее, чем прежде.
- Неужели все это правда? - я покачал головой.
- Правда, - сказала она, имея в виду свое, потом посмотрела на меня и смолкла на полуслове.
- Не смотри на меня так, - попросил я.
- Что с тобой? - спросила она и погладила мои волосы длинными гибкими пальцами. - Ты поседел…
На следующий день она спросила:
- Почему ты никогда не спросишь о своем сыне?
- Так он все-таки родился?
- Да, в нашем мире он родился. Ему уже двадцать лет. Он работает летчиком-испытателем и любит одну очень красивую девушку.
Она рассказывала мне о нем, а я все слушал, слушал, слушал. Мне хотелось знать о нем все. Мне хотелось видеть его. И тогда я стал просить ее, чтобы она привела его сюда.
- Это невозможно, - сказала она. - Ведь его нет в вашем мире. И он не может появиться здесь.
- А ты? Значит, та женщина еще жива, если ты здесь?
- Да. Это должно быть так. Тебе не хочется увидеть ее?
- Я боюсь.
- Ты всегда боялся.
Она ушла и не появлялась целый год. А в этом году в конце сентября я увидел ее вновь. На том же самом месте. Она нисколько не изменилась. Ей снова было двадцать лет. Я бросился к ней и прижал к себе. И она не протестовала, только заметила:
- Ты изменился за год.
Да. Она была права. За год я изменился.
Теперь я был не только слушателем, я рассказывал сам, а она смотрела на меня удивленными и радостными глазами. И глаза ее говорили: «Тебе стало лучше…» Да. Я прожил беспокойный год. Лучший год в своей жизни.
Мы рассказывали друг другу, а потом просто молчали, и желтые кружочки березового дождя падали нам на плечи.
- Ты был у нее?
- Был. Она не захотела меня видеть.
- И ты ушел?
- Нет. Я все же увидел ее. И рассказал ей все.
- Она простила тебя?
- Нет. Но она улыбнулась.
- Ты любишь ее?
- Люблю.
- Ты вернешься к ней?
- Нет. Я ей не нужен. У нее есть семья.
И был еще день. И еще. Один счастливее другого. Она возникала среди белых стволов берез, и я бежал к ней. Мы сидели, обнявшись, у самой воды, и река медленно текла у наших ног, что-то нашептывая нам, чего нельзя было понять из-за ее глубины.
- Я хочу посмотреть на ваш мир, - сказал я вчера.
- Я ждала этого. Ты не боишься?
- Нет.
- Все равно это невозможно. Тебя нет в нашем мире. И ты не можешь в него попасть. Разве что на мгновение. Но тогда ты не сможешь попасть назад. И, прожив мгновение там, ты исчезнешь, перестанешь существовать везде.
