Матвей оказался прав. Почти сразу следом появился Михаил.
— Не ожидал, что здесь так мило, — оглядевшись, сказал он. — Может, чайку с баранками?
— Нет, спасибо. Вы о чем-то хотели поговорить? Кто вы?
— Матвей, ты утомительно однообразен. Кто я, что я — не важно. Важно, что я помогу тебе.
— Мне уже помогли один раз. Хватит, — сказал Матвей, вспомнив темноту в голове. Это воспоминание потянуло за собой разом ожившие призраки прошлого — убийство уборщицы, чувство вины и выгрызающую внутренности совесть. Матвея передернуло.
— Я хочу побыть один, — буркнул он.
— Лицемер, — улыбнулся Михаил. — Мы оба знаем, чего на самом деле ты хочешь. И я дам тебе прощение, успокоение. Это в моих силах.
Успокоение!.. Не было ничего в мире заманчивее. Не было ничего в мире желаннее. И ничего недостижимее.
— Принцип равновесия. Ты помнишь?
Матвей неопределенно пожал плечами, ожидая продолжения. И Михаил ожидания с удовольствием оправдал. Говорил он напористо, уверенно, четко, так, что его словам невозможно было не поверить.
— Ты должен совершить благое дело. Великое благое дело. И тогда оно сотрет грязь из истории твоей жизни. Если не вдаваться в подробности, та уборщица испортила тебе тридцать лет безупречного существования. Это ли не подлость?
— В каком смысле?
— Ты тридцать лет числился в отличниках, а потом в одно мгновение — бац! И сорвался. Но это я могу понять. Не каждый выдержит. Да еще в библиотеке! В общем, что было, то было. Теперь надо исправляться. Дел-то куча! И это я еще не упоминал твоего предназначения.
— Я ничего не делал специально, для галочки. Я жил, как жил. — Слова про «предназначение» Матвей счел неудачной шуткой.
— Да ладно, — недоверчиво рассмеялся Михаил. — Этого не может быть. Ни один волшебник в здравом уме не пойдет работать в библиотеку, если он не тайный растлитель малолетних. Или?..
— Нет, нет, боги упаси! — Матвей аж со стула подскочил. — Боги упаси! Как вы можете думать такое!
— Значит, просто унылый придурок? Самому-то не противно? Поверь мне, сейчас самое время подогнуть жизнь под себя. Завязать в узел, навязать свою волю.
— Михаил, мне это неинтересно.
— План восхитительно прост. Мы с тобой убьем Александра и тем самым восстановим равновесие. И тогда ты, фигурально выражаясь, вылупишься из яйца. Перед тобой откроются такие перспективы, друг мой…
Не сказать, что Матвей сильно удивился, услышав предложение Михаила. Он ожидал чего-то в этом духе. Поразило его другое — собственные эмоции. В них не было прежнего ужаса. Только вялое, инертное любопытство, припорошенное сверху остатками боязни, что поймают и накажут.
— Дался вам этот Александр, — отбрыкнулся Матвей без энтузиазма. — Я уже, помниться, нагадил ему. Чем дело закончилось, неизвестно?
— Враг ослаб, — патетично вскинув руки вверх, объявил Михаил. — Самое время довершить начатое.
— То есть, убить. Интересно, каким образом? И что вы к нему прицепились? Чем он вам не угодил?
— Он — мерзость, — сказал Михаил. — Он обидел твою мать, и многих других. Он — отступник. Этого достаточно?
— Мне — нет, — твёрдо ответил Матвей, подходя к окну, где стал выдергивать из трухлявой рамы остатки стекла и бросать на пол. — Я вам не верю.
— А своей матери поверишь? — вдруг спросил Михаил с чувством. — Поверишь?
Матвей замер и медленно кивнул, потом, поколебавшись секунду, спросил:
— Но… мама от Александра в восторге. Иногда мне кажется…
— Она врет, — уверенно сказал Михаил. — Врет, как сивый мерин, и даже не краснеет. У нее есть замечательный сын, зачем ей восхищаться посторонним?
Мысли Матвея, высказанные невзначай, почти незнакомцем, прозвучали как гром среди ясного неба. Пока волшебник пытался справиться со смятением, Михаил продолжал:
— По крайней мере, сейчас. И потом — Александр зло. И она это знает. А это в свою очередь подводит нас к следующему выводу, мой невезучий друг.
— О чём вы?
— А ты такой дурачок? Слов не понимаешь, мозгами шевелить разучился? Вроде на одном языке разговариваем.
— Какой вывод? Вы о чем? — все спрашивал Матвей, в голове которого уже зашевелились, как черви, нехорошие подозрения.
Михаил ласково улыбнулся.
