— В квартире, — опять хором ответили мы.
— Так вы с ним по-мирному все порешили?
Мы, не сговариваясь, пожали плечами и опустили глаза.
— Девчонки, что случилось-то? — заволновался Танькин ухажер. — Где Драный? Откуда у вас ключи от его машины? Он вам их сам дал?
Не дождавшись ответа, Толик ломанулся в подъезд. Мы побежали вслед за ним. Толкнув незапертую дверь, он схватился за голову и вмиг осипшим голосом прошептал:
— Е-мое, девчонки, так вы Драного замочили?
Присев на корточки, он попытался нащупать пульс, но тут же отпустил безжизненную руку.
— Саня, братишка! Кто тебя так? — заскулил он, раскачиваясь, как китайский болванчик, из стороны в сторону. Смотреть на него было неприятно.
— Толик, кончай орать, — сказала я. — Причитаешь хуже бабы. Слушать тошно. Драный мертв.
Ему уже ничем не поможешь.
— Лен, не надо так… Они же двоюродные братья, — потянула меня за руку Танька. — У него же к Драному другое отношение… Они же родственники…
Не обращая на нас внимания, Толик перебирал темные волосы Драного и заунывно бормотал себе под нос:
— Саня, братишка, а помнишь наше детство?
Помнишь, как вы с тетей Ритой приезжали к нам в гости в Ригу? Помнишь, как мы играли в казаки-разбойники, помнишь, как стреляли в голубей из рогатки?..
— Живодеры, — шепотом прокомментировала я.
— Помнишь, как мы украли у родителей бутылку шампанского и выпили ее во дворе?.. — продолжал Толик.
— И как это вы не траванулись… — вновь вставила я, но, перехватив укоризненный Танькин взгляд, моментально замолчала.
— Помнишь, как ты мечтал стать космонавтом…
— А стал бандюгой…
— Прекрати, — наконец взмолилась Танька. — Должен же брат с братом поговорить.
— Помнишь, как мы впервые выкурили по сигарете?
— С коноплей, наверное, — вырвалось у меня.
— Ну что ты постоянно лезешь! — взорвалась подруга. — Видишь, человек душу раскрывает.
— Хорошо же он ее раскрывает! Еще немного, и мы узнаем, как они впервые в вену укололись.
Таким ширнуться — раз плюнуть!
— Да заткнешься ты или нет? — тяжело вздохнула Танька.
В этот момент Толик опомнился, смахнул ручьем бежавшие по щекам слезы и отрешенно посмотрел на нас.
— Девчонки, вы зачем моего брата убили, а? — нараспев спросил он. — Мы же с вами договорились по-тихому решить, по-доброму, без мокрухи.
Я бы сам с братаном по-родственному поговорил, он бы меня понял.
— Не понял бы он тебя ни хрена, — поморщилась я. — Драный вообще при понятиях никогда не был. Видать, у него с мозгами была напряженка!
— Толик, миленький, ты ее не слушай. Она сама не ведает, что говорит, — жалостливо запричитала Танька. — Никто твоего брата не убивал. То есть, — поправилась она, — мы с Ленкой тут ни при чем…
Толик, поперхнувшись собственной слюной, поцеловал покойника в лоб. Не говоря ни слова, он прошел на кухню и сел на стул. Танька, тенью следовавшая за ним, продолжала говорить:
— Он нам долго звонил… Ленка дверь открывать не хотела, а я почему-то подумала, что это ты.
Сердце аж от боли сжалось. В общем, я дверь открыла, а за ней стоит Драный, весь в крови. Постоял, постоял и упал на пол. Мы даже сообразить ничего не успели. Ленка на лестничную площадку с пистолетом выскочила, но там никого не было.
Мы не знаем, кто его хлопнул, ей-богу.
— А в машину вы зачем полезли? — глухо спросил Толик.
— Мы хотели проверить, есть ли там кровь, — вновь затараторила Танька. — Если бы она там была, можно было бы предположить, что Драного ранили по дороге к нам. Только крови там не было ни капельки…
— Какая-то неразбериха получается…
— В том-то и дело, — кивнула подруга и перешла в наступление. — Ты меня, конечно, извини, дорогой, но я понять не могу, зачем твой брат в таком виде в мою квартиру приперся? Ладно бы у подъезда умер — другой разговор. Соседские бабки поохали бы, и на этом все. А теперь что, по-твоему, я должна делать? Да если бы я только знала, что это Драный звонит, я бы ему в жизнь не открыла. На нашем этаже четыре квартиры. Может, он к кому другому шел?
Танька замолчала и уставилась в пол.
— Да, чудеса… — выдавил из себя Толик, наливая в стакан воды. Руки его заметно тряслись.
— Ты бы нам лучше сказал, как Драный Танькин адрес узнал.
