– Но ваше последнее слово имеет некоторый вес, другое дело, какую рекомендацию хочет получить от вас армия.
– Мне безразлично, что они хотят, – сухо ответила она.
– Вы пытаетесь вычислить, не угодно ли им, чтобы вы обошлись со мной построже, – продолжал Тайсон. – Если Харпер, мол, говорит «продолжайте», тогда колеса военного судопроизводства закрутятся и дело передадут в высший военный суд, а главным побудителем посчитают вас. Ну а если Харпер поставит точку в своем расследовании, они пожмут плечами и неохотно замнут дело, путь даже ваша рекомендация почти не играет роли. Но тогда зенитная артиллерия газетчиков разбабахает вас в пух и прах. Я не завидую вам.
Карен тяжело вздохнула.
– Могу я с вами поговорить конфиденциально?
– Конечно.
Она помешкала немного.
– Я всегда думала, что порученное мне расследование подстроено. Я не понимаю, почему прокуратура возлагает такую большую ответственность на одного человека? Почему именно на меня?
– Вы только теперь об этом задумались?
– Расследованием с самого начала должен был заниматься штат подготовленных сотрудников ФБР, ЦРУ, министерства юстиции и так далее. Следствие по такой статье ведется обычно довольно долго, ведь нужно же определить, соответствует ли все это действительности, заслуживают ли эти факты того, чтобы ими занимались присяжные.
– И то правда. Но пока что прокуратура не сделала ничего незаконного.
– Да... возможно. Но все это просто... странно. – Она посмотрела на него в упор. – Позвольте мне спросить вас кое о чем. Кто-нибудь... ну, кто-то из правительства обращался к вам... с предложением? – Карен подождала. – Ну? Кто-нибудь, кроме меня, разговаривал с вами?
– Нет.
– Видите ли, лейтенант, мне не нравится, что из меня делают дуру, даже больше, чем из вас козла отпущения.
– Я очень хорошо понимаю, каково вам сейчас.
– Нас что, держат за пешек в игре, о правилах которой нам неизвестно?
– Нет, конечно, нет. Послушайте, майор, если вы думали, что это дело раздули для того, чтобы восторжествовала справедливость, то вы очень наивны. Все уже предопределено независимо от того, что мы скажем. Не удивляйтесь, если к вам кто-то подойдет и посоветует прислушаться к точке зрения армии.
Она повернулась лицом к застекленной части террасы и посмотрела вдаль. Тайсон следил за ее взглядом. Океанский лайнер «Роттердам», бороздя пролив, проплыл под мостом, укачивая поднимающимися волнами небольшое суденышко, следующее по его курсу. Летевший с юга турбореактивный самолет шел на посадку в аэропорт Кеннеди. Тайсон вспомнил отпуска, проведенные с Марси там, где они были счастливы. И тут он с полной силой ощутил, что жизнь догорает и что последние фрагменты ее связаны с тюрьмой, разводом, финансовыми проблемами, позором преступления, доказанного или недоказанного.
Карен прервала его раздумья.
– Я должна вам сказать, лейтенант, и вы уже знаете, что я собрала достаточно фактов, чтобы рекомендовать присяжным решить вопрос о подсудности данного дела.
– Тогда не медлите.
– Но у меня также зародилось подозрение, что правительство оказывает тайное давление на ход расследования. И если на самом деле это правда, тогда ваши права в чем-то могут быть нарушены в ходе судебного процесса...
– Послушайте, майор, мои права нарушены с того самого дня, когда акушерка хлопнула меня по попке. Иногда властям приходится делать определенные вещи на благо общества и даже на благо некоторых личностей, делая им больно при этом. Где вы учились? В монастыре?
– Вы говорите так, словно защищаете правительство.
– Конечно, я этого не делаю, но я очень хорошо понимаю, что его подключили к ремонтно-восстановительным работам.
– Заключали ли вы с армией или министерством юстиции что-то вроде сделки?
– Нет.
– А вы бы пошли на это?
– Смотря что за сделка. В подобных делах вы не предлагаете, а соглашаетесь или нет.
– Значит, все-таки к вам подходили. Это незаконно. Идет следствие по статье 31-й, и только я могу вступать с вами в переговоры, и то по вашему согласию.
– Вы можете соблюдать условности.
– Как с вами завязали контакт? При каких обстоятельствах?
– Если это нигде не прозвучит...
