Данила, который морду от него раньше кривил, и дочку которого он убил, сам внезапно пожаловал, денег для пацана дал! Потрясение, да еще какое!
Марек приехал, по-доброму с ним поговорил, тоже ни с того ни с сего помочь деньгами обещал…
Вроде все так неожиданно хорошо получалось, все не такими уж и гадами оказались, а он тут такое натворил, заварил всю эту сложность, которую уже никак никому не исправить. И еще, я уверен, Серега думал, что в невиновного Назара именно из-за той самой истории и стреляли.
Я его нервам тоже сильно добавил.
Виталик с тревогой, а капитан Глеб с печальным упрямством внимательно посмотрели друг другу в глаза.
— И был при этом прав! Но я же ведь предупредил его об опасности — это долг всякого порядочного человека.
Понимаешь, я нарочно надавил в разговоре на то, что вроде как все улики по организации взрыва указывают именно на Марека. Подробно, на пальцах, расписал Серому историю про серьезный денежный конфликт Марека с Назаром; про то, как Марек первым ковырялся в костре и потом поспешно убежал от него в сторону; про кофейную банку любимого азбелевского сорта; напомнил, как курсантами мы мелочь собирали, а Марек, мол, хоть и военный, но все равно такие же штаны носил. И про все остальное, так же, с нажимом.
Я и сейчас уверен, что Серега все понял и принял на свой счет. Он знал, что я могу в любое время про все это рассказать в милиции. И тогда возникли бы два варианта развития событий.
Первый. Если я ошибаюсь и официально обвиню Марека, то за того серьезно возьмется милиция, и будут огромные проблемы… А после такого душевного разговора с Мареком по деньгам Серега очень не хотел бы причинять тому какие-то неприятности.
Второй вариант. Если я блефую и не буду ни в чем обвинять Марека, то милиция в конце концов обязательно выйдет на него, на Серого, — это дело всего лишь времени — и тогда…
Тогда выхода у него нет. Позор, будет очень стыдно, да и деньги для сына, те, что Герман дал, и те, что Марек обещал, пропадут, они же наверняка заберут все обратно.
— И ты ему так все и сказал? Так может, Глебка, это он из-за твоего разговора в петлю-то?..
Взгляд капитана Глеба Никитина был темен нечеловеческой усталостью.
— Может. Уверен, что каждый из нас имеет то, что заслуживает, и отвечает за все то, что сделал. Я рад, если помог Серому успокоиться…
— Такой ценой!
— Но он же мне не поверил! Не поверил, что я смогу в чем-то ему помочь…
Вроде и утро было солнечным, да и саму кухоньку ранний завтрак уже согрел достаточно, но Виталик поежился. Специально глянул на Глеба внимательней.
В далеких синих глазах опять было что-то незнакомое. Нет, точно не холод. Боль.
Бормоча чего-то невразумительное, Виталик выскочил в ванную.
Капитан Глеб Никитин опять встал у окна.
Через пару минут, поискав спички, он зажег газ и поставил почти полный чайник на плиту.
— Эй, переживатель, давай все-таки тащи сюда свои чудесные пирожки! Мне действительно пора.
Виталик немного помедлил, но появился на кухне уже с улыбкой.
— Пирожки с горячим чаем? С очень сладким?!
— Ладно тебе издеваться-то…
Глотая на этот раз действительно обжигающий чай, Глеб продолжил:
— Заканчиваю. Потерпи.
Еще вот что. Когда я вчера заехал к Серовым, Маргарита все причитала, говорила, что с Серегой-то это она так натворила. Призналась мне, как на духу, что была на даче у него в субботу поздно вечером, когда приезжала в очередной раз выяснять отношения. По ее словам, Серега обещал вроде как к воскресенью денег достать на операцию сыну, клятвенно божился, что деньги будут абсолютно точно, а сам в пятницу опять напился. Ей про него всегда кто-нибудь из соседей докладывает.
Маргарита говорит, что дожидалась, пока дождь закончится, чтобы стемнело получше, никого из знакомых по даче не хотела встретить, да и своих, зверо-совхозовских, тоже. Пришла на дачу, промокла вся, злая, говорит, что орать на него сразу, от порога, стала. Серега-то все больше молчал, глаза у него стеклянные, как Маргарита описывает, были… Чего-то про Азбеля он еще пытался ей сказать, все оправдывался… Она его не дослушала, махнула полстакана водки, которая у него на столе была приготовлена, чтобы ему не досталось, и сковородкой Серегу по башке по привычке-то и шарахнула.
