Поэтому он продолжал ворочаться с боку на бок, не в силах заснуть.
Когда рассвело, он оделся и сошел по ступенькам вниз. Пару минут спустя на кухне появилась и Виктория. На ней были джинсы, белая майка и огромная джинсовая рубашка, в которой ее и без того худенькое тельце казалось еще более хрупким.
— Доброе утро, — приветствовал Ноа.
— Доброе утро. — Она посмотрела в окно. — Дождь все идет.
— Угу. Но я все равно хочу отправиться в город. Может быть, снова увижу парня, так похожего на Джастина.
— Хочешь, я пойду с тобой?
Да, кричал его разум. Он действительно хотел, чтобы она была рядом с ним сегодня, завтра и послезавтра. Ему не хотелось просыпаться по утрам, не видя ее улыбки.
— Нет. Думаю, мне лучше поехать одному. К тому же у тебя наверняка найдется куча дел по дому.
Во взгляде Виктории на миг вспыхнула боль, но она быстро отвернулась и принялась готовить кофе.
— Послушай, я не хочу, чтобы ты думала…
— А я и не думаю, Ноа. Не беспокойся. — Ее слова прозвучали резко, напряженно.
— Виктория… — начал Ноа и повернул ее лицом к себе, зная, что ему нужно произнести эти слова. — Я не хочу, чтобы у тебя сложилось впечатление, что я могу остаться, что могу быть больше, чем временным постояльцем. Рано или поздно мне придется вернуться в Провиденс.
— Я знаю. Мне тоже нужно налаживать свою жизнь. — Она выдавила слабую улыбку. — Поэтому занимайся своими делами, а я буду заниматься своими.
Ему не оставалось ничего другого, как сесть в ее старенький автомобиль и отправиться в угрюмый город, который не сулил ничего хорошего.
Виктория глубоко вздохнула, раскрыла зонтик и шагнула на крыльцо. Чарли неуверенным шагом следовал за ней.
— Нужно сходить на местный рынок за шоколадом, — сообщила она псу, радуясь его компании.
Это был еще один шаг вперед, который подготавливал ее к самостоятельной жизни.
По возвращении домой Виктория увидела в шкафу свитер Ноа. Она провела рукой по мягкому материалу. Может быть, даже хорошо, что он уехал в город один, подумала девушка. Ей нужно привыкать обходиться без него.
Да, верно. Тогда почему она чувствует резкую боль всякий раз, когда думает, что этот свитер вскоре исчезнет из ее шкафа?
Когда несколько часов спустя Ноа вернулся, Виктория готовила очередную порцию кофе.
— Ты нашел его? — поинтересовалась она. Ноа покачал головой и сел за стол.
— Никаких следов. — Он полез в карман и достал маленький бумажный пакетик. — Но зато я купил прокладку для крана.
— Правда?! — воскликнула Виктория. Подумать только, несмотря на все переживания, он вспомнил о ее кране. Наверно, постоянное капанье действовало ему на нервы. Или, может быть…
Ноа встал и подошел к ней. Он был так близко, что она могла слышать удары его сердца. Она всеми своими фибрами желала, чтобы он наклонился, снова накрыл ее губы своим ненасытным ртом и заставил забыть все доводы о том, что не стоит связываться с ним.
— Можешь считать, что так я отплачиваю тебе за твое гостеприимство.
Она отступила, стараясь скрыть боль. Плата за гостеприимство? И это все?
А чего еще она ждала? Как выразился сам Ноа, он всего лишь временный постоялец. И совсем скоро ему придется навсегда уйти из ее жизни.
Ноа провел весь воскресный день, возясь с краном на кухне и устанавливая стекло в новой беседке миссис Визерспун. Но несмотря на усталость ему никак не удавалось заснуть. Чувственные образы один за другим мелькали у него в голове. Он прислушивался к каждому шороху, надеясь узнать в них шаги Виктории. Представлял ее в соблазнительной ночной сорочке, представлял ее улыбку, ее бездонные глаза…
Когда солнце начало вставать из-за горизонта, Ноа вдруг с грустью осознал, что наступил понедельник. Грузовик, должно быть, уже готов вновь отправиться в путь. Вряд ли ему стоит оттягивать отъезд. Так можно дать Виктории надежду на серьезные отношения. А это неправильно.
И все же когда Ноа спустился на кухню и увидел ее, у него не осталось сомнений, что здесь его держат не только гостеприимство и доброе отношение этой девушки. Это было влечение, которое нарастало с каждой минутой. И которое мешало его планам.
Виктория повернулась к нему лицом.
