— Отличная идея. — Они вышли наружу. Полуденное солнце накаляло вымощенную красным камнем площадь.
В это время Ноа уже следовало быть в пути. Но с Викторией время пролетало незаметно. Мэн казался таким далеким. Как, впрочем, все тревоги и разочарования, которые путешествовали в его грузовике. Что плохого, если он останется еще на пару часов?
Теплый бриз дул с океана. Ноа сделал глубокий вдох, заполняя свежим воздухом легкие, всего себя целиком.
— Это потрясающе, правда? — спросила Виктория.
— Что именно?
— Океан потрясающе влияет на человека. Он обладает удивительной способностью оздоровлять тело и душу.
Ноа снова глубоко вдохнул, и на мгновение ему показалось, что в его мире все хорошо.
— Да, действительно.
В какой-то момент они стали держаться за руки. Ноа не мог припомнить, что толкнуло его взять ее ладонь. Просто ему захотелось ощутить еще более тесную связь с этой девушкой. Он остановился и прижал ее к себе. От неожиданности у Виктории перехватило дыхание.
— Что в тебе такого? — спросил он.
— Что?.. — озадаченно переспросила она. — Что ты имеешь в виду?
— Ты заставляешь меня забыть обо всех планах.
— О… Прошу прощения. — Однако хитрая улыбка свидетельствовала, что она совсем не раскаивалась.
Взгляд Ноа сосредоточился на ее губах. Они напомнили ему распускающийся бутон розы. Не в силах сдержать порыв, Ноа наклонился и поцеловал ее.
Где-то вдалеке раздался лай собаки. Просигналила машина. Прохожие высказывали свое мнение о публичном проявлении чувств.
Однако Ноа едва слышал все это. Как только их губы слились в поцелуе, он забыл обо всем на свете.
Его руки обняли ее за талию, еще крепче прижимая к себе. Виктория запустила пальцы в его волосы. Ее язык закружился в танце с его языком.
Желание резко пронзило Ноа. Он вдруг понял, что хочет от этой женщины намного больше, чем просто поцелуй.
Эта мысль напугала его до смерти. Он отпрянул на безопасную дистанцию.
— Прости. Не знаю, что со мной происходит.
Кровь стучала в висках Виктории, заглушая все звуки. Она томно улыбнулась.
— Я тоже. Когда ты рядом, внутри меня все переворачивается.
Взгляд Ноа метнулся на отель «Мариотт», который находился в нескольких ярдах от них. Все его гормоны магнетически потянулись к этому зданию.
— Во всем следует винить Матушку-Природу, — с усмешкой заявил он.
Его взгляд снова сосредоточился на лице этой женщины, которая все еще оставалась незнакомкой и в то же время казалась такой родной. В глубине ее глаз он увидел невинность, которая, казалось, говорила о том, что она никогда не ступала в темные воды жизни. Ноа же, напротив, провел в этих водах слишком много времени.
Останься, прошептал ему внутренний голос. Останься и забудь.
Мысль казалась такой соблазнительной. А почему бы вправду не остаться? Снять комнату, начать новую жизнь, найти новую работу…
— Пойдем, — прозвучал голос Виктории, выводя его из задумчивости. — А то мы не успеем до закрытия гаража.
— Грузовик никуда не денется. — Он огляделся вокруг и заметил поблизости киоск по продаже хот-догов. — Давай перекусим, посидим на скамейке немного и просто… — Он замолчал, подбирая нужное слово.
— Побалдеем?
Ноа кивнул, удивляясь, какое верное слово она подобрала. Когда он последний раз просто жил? Когда сидел, наслаждаясь лучами солнца и приятной компанией?
Виктория усмехнулась, снова взяла его за руку и стала пробираться сквозь толпу к продавцу хот-догов. Вдруг что-то привлекло его внимание.
Университетская рубашка. Красная, широкая, поношенная.
Знакомая и родная.
Этого не может быть. А вдруг?!
— Джастин! — выкрикнул Ноа, обращаясь к человеку, исчезающему в толпе. Парень отвернулся слишком быстро, чтобы он успел разглядеть лицо.
Сердце Ноа замерло. Какое-то время он просто стоял, не в силах пошевелиться. Тем временем красное пятно удалялось все дальше и дальше.
Джастин?
Подчиняясь инстинкту, он выпустил руку Виктории и побежал, пробираясь сквозь многочисленную толпу. Ему почти удалось схватить красную рубашку, но ее обладатель бросился бежать со всех ног, снова растворяясь в толпе.
Ушел. Прямо у него из-под носа.
Снова.
— Ноа?
Он повернулся и увидел рядом Викторию. На ее лице застыло беспокойное выражение. Черт возьми, он оставил ее совсем одну.
